– Я думал, нам дадут поговорить с Его Светлостью, – проговорил я. – Или тут не держат своих слов?

– Заходи!

Они швырнули нас обоих в камеры, причём в разные.

– Я бы хотел…

– Заткнись! – рявкнул горластый командир. – И молись, чтобы Его Светлость захотел выслушать вас.

У меня сердце рухнуло в пятки. Если нас решат казнить без суда и следствия, никто, даже королевская печать, которую я таскал зашитой в подкладке жилета, не убедит герцога, что перед ним – наследник эльтозианского престола.

Шаги конвоя стихли.

– Мессир? – проговорил я.

– Мы попали в очередную переделку, друг мой. Хотел бы я знать, что это значит, – послышался за стеной голос Корвуса.

Он говорит так, будто это стало для него неожиданностью! Корвус лез в эти переделки с завидным упорством, так что было бы даже странно, если бы нам удалось свободно разгуливать по городу, и, обманывая стражу да рыбаков, искать ниточки кровавого секрета.

Когда глаза привыкли к полумраку, я обнаружил каменные нары, накрытые соломой, вонючее одеяло сверху и кадку в углу. Над нарами синело зарешеченное окошко.

Я перевернул кадку на нары вверх дном, забрался на неё и подтянулся на прутьях.

– Мессир!

Корвус стоял посреди камеры точно в растерянности. В темницах нам с ним ещё не доводилось побывать. Почему-то мне казалось, что мальчик здорово испугался, впрочем, он ничем не показывал этого. Услышав мой голос, Корвус оглянулся.

– Вы в порядке? – спросил я.

– В полном. И, надеюсь, так будет и завтра.

– Я вот что подумал… Не лучше ли раскрыть ваше инкогнито до того, как нас поведут на плаху?

– Я думаю, пока не время сдаваться, мой друг, – глаза его лукаво сверкнули.

Мне ли не знать, что для него это будет означать поражение и конец его миссии? Он скорее умрёт, чем позволит вернуть себя в замок. Во всяком случае, мне так казалось.

– Боюсь, что потом будет уже поздно, – проговорил я. Руки начинали дрожать. В конце концов, мне уже не даже не сорок.

– Тогда это будет отличное финальное приключение. Об одном я буду жалеть перед смертью, друг мой, о том, что втянул тебя в эту историю, – проговорил он. И в полумраке я увидел, как левая рука его опять тянется к амулету на шее. По звону я понял, что кандалы с него они не сняли.

– Обо мне не беспокойтесь, мессир.

– Я и не беспокоюсь, – весело отозвался он. – Всё уладится, вот увидите. А сейчас не лучше ли нам отдохнуть?

Я осторожно вернулся на пол и потёр затёкшие руки. Мессир был прав, у меня уже не было сил.

– Если что, зовите, – проговорил я.

В ответ я услышал невнятное бормотание.

Я не знаю, как мне удалось забыться сном в этом кошмарном месте, когда чёртово сено, воняющее всем, чем можно, кроме самого сена, так и норовило забиться в рот, нос, штаны и кололо прямо в рёбра, но мне определённо что-то снилось. Даже холод темницы, который я чувствовал сквозь неглубокий и прерывистый сон, не смог прервать эти грёзы.

Я часто видел во сне дом. Луга Эльтозиана. Себя – молодым. Увы, то время мне представлялось печальным даже во снах, поэтому я даже был благодарен Корвусу, который позвал меня прямо посреди ночи.

– Алви! Алви, друг мой, проснитесь!

Я открыл глаза и, поморгав, понял, что голос мессира мне не снится.

– Что случилось? – пробормотал я сонно.

Я поднял голову и увидел блестящие в свете факелов глаза Корвуса. Он смотрел на меня с каким-то триумфом, точно сделал невероятное открытие.

– Что такое?

Я подскочил к бочке.

– Не сюда, мой друг, туда!

Он указал мне на маленькое окошко, такое же, как между камер, но выходило оно на улицу.

Я подтащил бочку к стене, подпрыгнул, каким-то чудом ухватился за прутья и подтянулся. Проделать этот трюк мне было непросто, но я справился.