Я усмехнулся — ну я и есть Зверь, а не собачка им какая-то ручная. Вот как же надоело! Вечное противостояние: маги ищут пути, чтобы подчинить оборотней, а оборотни всеми силами не дают надеть на себя ошейники. Мы вообще в мире можем существовать?!

— Серафим, — вдруг услышал я рядом женский с хрипотцой голос и скрипнул зубами. Так подкрасться могла только одна девица — Маргарита. Единственная волчица среди Диких. — Какая неожиданная встреча, — теперь ее голос стал низким и сексуальным.

Я поднял на нее взгляд и блеснул желтизной волчьих глаз, предупреждая о том, что не в настроении. Но она состроила из себя ничего не понимающую невинность.

— Что тебе, Марго?

— Я скучала, — она провела пальчиком по моему бицепсу в кожаной куртке. — Здесь без тебя так одиноко.

— Так я тут не один из волков. Не поверю, что тебе никто не захотел скрасить досуг, — оскалился я и заметил огонек злости в ее глазах. Я никогда не имел ничего против свободных отношений, тем более не считал, что это право лишь волков. Каждый пусть проживает свою жизнь, как хочет. И мне бы радостно согласиться на ничего не значащий трах, который можно повторять без ущерба для своей нервной системы, но Маргарита никогда не была волчицей, которая легко отпускает. Она спала только с теми, кто мог ей помочь ухватить что-нибудь от жизни. И со мной она бы переспала с огромным удовольствием, чтобы добиться повышения. Секс для нее был неотделим от сделки. А корысть и интриги я терпеть не мог.

— У меня высокие запросы, — ее улыбка стала еще более соблазнительной. Она прижалась пышной грудью к моей руке и преданно заглянула в глаза. — Серафим, ну почему ты мне всегда отказываешь? Ты же видишь, как ты мне дорог.

Я видел. Я прямо чувствовал, как ее крепкая челюсть переламывает мне хребет во время секса. О, нет, Марго, ты меня не получишь. Никогда! И ведь не стесняется разыгрывать весь этот спектакль. Думает, я поведусь?

Я отстранился, выдергивая руку из ее сильных пальчиков.

— Я жду единственную, ты же знаешь.

Губы Марго задрожали, но она удержала искусственную улыбку.

— Из твоих уст это звучит так сексуально, что хочется сделать все и стать для тебя этой самой «единственной», Серафим. Даже если это и невозможно у Диких.

— Невозможно, — с ухмылкой подтверждаю я. Может, наконец-то поймет, что здесь ей ловить нечего. Но нет, смотрит на меня призывно, облизывает пухлые губы, соблазняет дешевыми трюками. 

Тишину разрывает трель моего мобильного. Смотрю на экран. Ральф. Ну наконец-то, дружище. Как почувствовал, что мне нужна помощь.

— Алло, привет. Да, я закончил на сегодня. Да, свободен на сутки. Без вопросов. Ждите меня там.

Я отключаю вызов и смотрю на Марго. Ее взгляд сразу становится холодным и злым. Вот и вся любовь, да, Маргарита? Ты же ненавидишь мужиков, которые тобой пренебрегают. 

— Мне пора, извини. Тебе, наверное, тоже. Ворон вызвал?

— Нет, — махнула рукой Марго. — Антип. Кого-то надо будет охранять, будто я им телохранительница какая-то. Девку какую-то, новенькую магессу.

Внутри сразу прошивает молнией опасности. Я прищуриваю глаза, чтобы не выдать обеспокоенного взгляда. Она же про Арину говорит. Антип совсем с ума сошел от своей магии, что не видит, кого подпускает к племяннице?! Или лисью сущность у волка Марго только я вижу?! Надо будет с ним завтра поговорить. Пусть лучше Гордея ставит.

«Или меня...»

Спотыкаюсь на этой мысли. Неужели начал привязываться к глупышке? Нашел время симпатии раздавать! Ладно, с собой буду разбираться позже, а вот завтра кандидатуру Марго сниму. 

— Ясно, — цежу я. — Тогда хорошего тебе дня, Марго. А я поехал по делам. Пока, — кидаю ей прощание уже на подходе к водительской двери своего джипа. Марго улыбается, салютует мне, а потом шлет воздушный поцелуй. Усиленно делает вид, что не хочет переломать мне все кости из-за отказа. Полная Луна, какая же она стерва! В ней слишком много человека с пороками, чем Зверя. Но она сильный боец, и единственная Дикая. Маги волчицам связи не рвут никогда. Их меньше, чем волков, и у них всегда есть Пары. Но помню, ходили слухи, что у Маргариты не было даже оборванных нитей. Она просто родилась абсолютно пустой и абсолютно свободной. И это не сделало ее милосердней.