– Это невероятное везение, – пробормотала госпожа Серебро. Она открыла ящичек туалетного столика и вытащила оттуда два мешочка на веревочках, один белый и один красный. Внутри скрывались тяжелые золотые слитки.

– Белый – вам, в благодарность за ваши заботы, – сказала она, передавая мешочки купцу. – А красный – на общее благое дело. Можно ли доверять человеку, который отправится с этим мешочком по ту сторону границы?

– Уверяю вас, госпожа, все останется ровно так же, как если бы мой дядя был жив, – проговорил Чун. – Мы, скромные торговцы, любим золото ничуть не меньше любого другого человека. Но даже у нас есть понятие чести.

– Мне хорошо это известно, достопочтенный Чун. Хочу также отметить, что это не только от меня. Средства пожертвовали практически все куртизанки Пхеньяна. Здесь все деньги, которые мы выручили, разливая выпивку и возлежа с мужчинами, а также продав украшения, приберегаемые на старость.

Вместо ответа Чун лишь вежливо склонил голову.

– Как долго вы будете в наших краях? И когда вас можно ожидать в следующий раз? – спросила госпожа Серебро.

– Я отбываю завтра, с первыми лучами солнца. Если все сложится – вернусь осенью.

– Проведите у нас хотя бы эту ночь. У нас значительно комфортнее, чем на постоялом дворе.

– Благодарю вас, госпожа, но тем я привлеку к нам ненужное внимание. К тому же на постоялом дворе меня поджидают товарищи по гильдии… – проговорил Чун, уже поднимаясь. – Мне пора.

– Постойте! Чуть не забыла, – сказала госпожа Серебро. – Вы упомянули несчастного человека, который не дал осквернить тело достопочтенного Пэка… Если вы будете проезжать через его деревню по дороге в город, то могли бы вы передать ему кое-что от меня?

Госпожа Серебро вновь открыла ящик и начала перебирать оставшиеся безделушки. Свои лучшие украшения она продала и обратила в золото, которое купец уже положил в укромное место внутри сумки. Наконец, она стянула с пальца серебряное колечко и со слабой улыбкой протянула его Чуну.

– Скажите ему, что эта безделушка стоит недорого, но очень дорога моему сердцу. – В ее голосе угадывалось лишь самое легкое колебание. Чун, откланявшись, покинул госпожу Серебро.

Все самые драгоценные побрякушки были в ее глазах ничем в сравнении с серебряным кольцом, от которого она была вынуждена отказаться. Но в жизни всегда важно поддерживать равновесие. Она была обязана пойти на эту жертву. Именно так она воспринимала это. Серебро отдала бы свою жизнь за безопасность людей, которых любила: генерала, Луны и Лилии. Если бы те оказались посреди горящего дома, то она, облившись наскоро из ведра с ног до головы холодной водой, прыгнула бы не раздумывая прямо в пламя, чтобы вызволить их оттуда. Вот цена ее любви, твердила она про себя. Но рука уже тосковала по кольцу, которое на следующее утро покинуло пределы города вместе с Чуном и направилось в дом охотника.

Самые из ряда вон выходящие вещи начинаются столь же неприметно, как потеря случайно оброненной булавки. Конец заведенному порядку подкрадывается столь же незаметно, как бродячий пес к лакомому куску. Проснулась как-то утром Яшма и обнаружила, что занятия отменены. Девушка выбежала навстречу свежему воздуху, подобно окрылившейся пчелке, покидающей кокон с наступлением теплой погоды. Природа дышала началом лета. Кроны деревьев были покрыты обильными нотами зелени, чья свежесть радовала глаза и почти что явственно отдавалась в ушах неслышимой мелодией. Девочки резвились в саду, как выпущенные на выгул телята. Даже Яшме не было жаль на время отложить книги. Когда она уселась играть в ниточки с Лилией, стало понятно, почему на них снизошла такая милость: госпожа Серебро и Луна, облаченные в свои самые нарядные одеяния, вышли во двор, собираясь покинуть их на целый день. За их шествием с завистью наблюдала толпа девчушек с круглыми мордашками. Каждая девочка мечтала о том дне, когда и у нее появится возможность выйти в свет. Только Яшма стояла в сторонке, не желая докучать госпоже Серебро. А вот Лилия вышла вперед со смелым заявлением: