Мне долго удавалось подавлять в себе эти инстинкты. Но стоило большим зеленым глазам со вздернутыми внешними уголками заглянуть в мои глаза, стоило изящным хрупким ладоням накрыть мой живот и огладить мою поясницу, стоило прижаться к ней своей грудью и услышать тихий женский вздох, я поплыл.

Конечно, у меня был секс, но крайне редко и с женщинами, которых я больше никогда не увижу. Последний раз случился около года назад, я даже имени ее не помнил. Я избавлялся от напряжения другими методами, выкладывался в спортивном зале, на льду, за утро я мог оббежать весь Нью-Хейвен, а на часах еще даже не было бы семи утра. Это решало проблему, но не устраняло ее полностью. Отсутствие секса не заменить, и такой долгий перерыв отражался на моем состоянии. Но Митчелл — это другое. То желание, которое возникло во мне, стоило ей появиться, не вписывалось ни в какие рамки. Подкреплялось оно и моими личными мотивами.

И такое всепоглощающее вожделение не исчезнет так просто, и Митчелл не исчезнет. Но нам нельзя даже смотреть друг на друга, она занята, а я не делю постель с занятыми девушками — это мое правило.

Нужно найти себе кого-нибудь, пока это желание не снесло мне крышу.

Как я ни старался перестать смотреть на нее, у меня не получалось. Взгляд снова и снова возвращался к губам, которые что-то говорили Дарреллу, к глазам, которые она то щурила, то округляла, и к маленькому вздернутому носу.

Милашка Митчелл была прекрасна, словно яркий весенний цветок, но в то же время являлась настоящей дьяволицей. Ловко она вывернула все так, что я, как идиот, решил ответить на ее вопросы. И ведь до этого она была в основном мила, когда не упрашивала об интервью, но на деле все оказалось иначе. Она кошечка с острыми коготками, которая почему-то прикидывается беспомощным котенком. Была у меня догадка, из-за чего это происходит, ведь я давно знаком с Дарреллом и знал, как он может влиять на девушек.

В последнюю нашу встречу она разозлилась, что я немного помял ее обожаемого парня, хотя теперь уже жениха.

Черт! Каждый раз, когда я вспоминал о том, что они помолвлены, в моей груди возникало странное ноющее чувство. Отвратительное помолвочное кольцо на ее тонком пальце было видно за километр, и как же меня чертовски злило это. Почему она выходит за него?

Парни в раздевалке говорили, что видели, как он обидел ее после интервью, и это… так разозлило меня. Даррелл опять взялся за старое. А еще он постоянно молол своим языком всякую чушь. И в тот день перед тренировкой, когда он в очередной раз сморозил херню, я преисполнился яростью.

— Значит, Милашка Митчелл скоро станет твоей женушкой? — смеялся Сойер Басс.

Даррелл горделиво выпятил грудь вперед.

— А ты сомневался? Она слишком сильно влюбилась, ее коленки начинают дрожать, а трусики сами слетают при виде меня, — хвалился идиот.

Его слова пробуждали мой гнев. И я сам не понимал почему. Я не знал Митчелл, она мне никто. Мы даже не знакомы с ней нормально.

— И как она терпит тебя, ты ведь горделивый мудак, Майк, уж извини, — прямо сказал ему Ник Эшбрук.

Даррелл лишь рассмеялся.

— Она любит меня таким, какой я есть, вам далеко до этого, парни. Пока все хотят Милашку Митчелл, Милашка Митчелл хочет меня, — самодовольно заявил он.

Налицо комплекс неполноценности. Для чего он распускал свой павлиний хвост? Думал вызвать зависть в парнях? Да, многие не были святыми, некоторые не лучше Майка, но большинство не относилось к девчонкам как к товару. В команде также были хоккеисты старше тридцати лет, многие из них уже обзавелись женой и детьми, и дорожили тем, что имели.