— Эй, коллега, — тихо позвала я. — Можно на минутку.

Моргнув несколько раз, Джей кивнул, захлопнул лэптоп и встал со стула.

— Что такое?

Вместе с ним мы подошли к моему столу, и я указала ему на коробку с чужими вещами.

— Это, я так понимаю, принадлежит корреспонденту, который работал здесь до меня?

Джей бесцеремонно уселся за стол и принялся вытаскивать чужие бумаги из коробки.

— Роб ушел несколько месяцев назад. Когда он покинул нас, был как раз конец хоккейного сезона, а следом и чемпионат мира по хоккею. Репортажи вела Дарси, а она, между прочим, специализируется на реслинге.

— Мне жаль, — тихо сказала я. — Должно быть, Роб был очень хорошим человеком.

Джей изогнул губы и раскрыл синюю папку.

— Ну, как тебе сказать. Жуткий скряга и зануда. А еще он любил опаздывать.

Я какое-то время молчала, сомневаясь, спрашивать мне или нет, но внутреннее любопытство победило.

— А от чего он умер?

Джей замер и окинул мое лицо непонимающим взглядом.

— Умер?

— Ну, ты сказал, что он «покинул вас»…

— Нет! Ты все не так поняла, — засмеялся он. — Роб не умер, переехал в Мичиган.

Я была сильно удивлена тем, какую формулировку подобрал Джей, чтобы описать чей-то переезд.

— Ладно, — лишь ответила я, будто только что не похоронила незнакомого мне человека. — И что мне делать со всеми этими вещами? Может, отправить их ему службой доставки?

Джей покачал головой и встал из-за стола.

— Не думаю, что они ему нужны. Роб не собирался больше заниматься спортивной журналистикой. Я же говорю, он скряга и не оставил бы нужные вещи.

— А это что такое? — спросила я, указывая на один интересный листок.

Здесь были собраны все игроки «Дьяволов», за исключением моего Майка и еще одного парня-новичка, перешедшего из «Ванкуверских Ракет». Напротив большинства игроков стоял зеленый кружок, у пятерых стоял желтый и только около Зверя был красный.

Джей выхватил листок из моих рук и пробежался по нему внимательным взглядом. Я заметила, что и на других листах, где значились остальные хоккейные клубы, есть такие же круги.

— Так Роб помечал общительность хоккеистов, — пояснил Джей, возвращая листок мне в руки.

— В каком смысле «общительность»? — со скептической улыбкой спросила я.

— Цвет кругов говорит об открытости и готовности к разговорам. Зеленые — это те, кто всегда дает интервью. С желтыми чуть сложнее, могут начать набивать себе цену. А красные — молчуны.

Красным был отмечен только Зверь, однако молчуном его точно не назвать. Сколько «замечательных» вещей он наговорил мне в первую нашу встречу.

— Красные не дают интервью? — удивилась я.

— Не-а. Не дают никогда и ни за что.

Хоккеисты не самые тщеславные люди, некоторые даже скрытные, но о себе и своей жизни рассказывают многие хотя бы для того, чтобы выразить благодарность родным за их непрекращающуюся поддержку.

Поблагодарив Джея за помощь и отправив его назад, я решила поискать информацию о Звере. Я прошерстила интернет вдоль и поперек — ничего. Он не давал интервью, когда был в Юниорской лиге, отмалчивался после первого хет-трика. Не обмолвился и словом, когда его в двадцать один год поставили капитаном американской сборной. Зверь молчал, даже когда его команда выиграла чемпионат мира по хоккею, и никак не прокомментировал свой рекорд по количеству забитых шайб за чемпионат.

Как оказалось, он даже от профессиональных вопросов ускользал. На послематчевых конференциях все вокруг него на цыпочках ходили. Либо его эго было такого размера, что запросто могло стать еще одной вселенной, либо Зверь не хотел внимания к своей персоне.

Все, что было известно о Максе, так это его рост, вес, заслуги в спорте и место рождения. А родился он в вашингтонском Сиэтле.