Память слишком четко выхватила сжатые в кулаки руки. Выпуклые костяшки даже побелели от той силы, с которой Зверь стискивал свои пальцы. Да одна его ладонь как моя голова. Если разок приложит, то можно не только сотрясение получить, но что-то и похуже. Я не хотела, чтобы кто-то из-за меня, пусть и по собственной глупости, но пострадал. В конце концов, я здесь совершенно не для этого.

Ведомая наивным желанием вразумить Кирилла, я выскочила из комнаты. Он же послушался меня и не стал трогать отца, может быть, и в этот раз получится? Мой порыв был совершенно глупым, но я всё равно слепо ему поддалась. Быстро перепрыгивая через ступеньки, я оказалась на первом этаже, даже немного запыхалась. Убирая с лица запутавшиеся пряди волос, подбежала к кухне и приоткрыла дверь. Странно. Я же уходила, она была открытой. То, что мне довелось увидеть, заставило замереть на месте. Кирилл стоял лицом к выходу и держась за край обеденного стола, покачивал бёдрами вперед-назад, пока Настя, встав на колени, активно двигала головой туда-сюда. Несложно догадаться, чем именно эти двое занимались. Меня тут же начало подташнивать. Я с Антоном только недавно попробовала целоваться, а о чем-то большем пока не могла даже и думать. И тут вдруг такая не самая приятная сцена.

Еще минуту назад Кирилл был готов наброситься и растерзать свою подругу, а теперь с выражением полнейшего удовольствия на лице, проталкивает ей в рот свой половой орган. Пальцы с силой сжали ручку двери. Ну уйди же ты, глупая! Зачем тебе наблюдать всё это? Только вот странное оцепенение не позволило хотя бы с места сдвинуться.

Я даже не сразу поняла, что Кирилл смотрит на меня. Его взгляд был вполне осознанный. Этот мужчина контролировал себя даже во время секса! На губах мелькнула жесткая ухмылка, будто Зверю нравилось демонстрировать свою власть во всех ее проявлениях. Что-то вроде: «Смотри, Марина, все падают передо мной на колени». Когда оцепенение спало, я тут же закрыла дверь и попятилась. Как оказалось, крайне дурацкая идея - бежать защищать и спасать тех, кто в этом абсолютно не нуждается.

Из своей комнаты я не решилась выходить до того момента, пока не настало утро. Мне совершенно не хотелось знать и даже представлять, чем всё закончилось между Кириллом и его подругой. Нет. Чисто физически, ясно чем. Но что было потом? Она осталась ночевать? Или уехала? Или Кирилл уехал вместе с ней? Мне всё это вообще неинтересно. Только вот я всё равно напряженно прислушивалась к каждому шороху и звуку, что раздавался за дверью. И зачем оно мне надо?

Достав из рюкзака мамину фотографию, я аккуратно, будто касалась не глянцевой картонки, а живого человека, поцеловала изображение и спрятала его под подушку. Так спокойней, когда думаешь, что тот, кто давно не с тобой и даже не в этом мире, ментально всё равно находится где-то рядом.

Когда настало утро, я закрылась в ванной комнате, чтобы принять душ. Стараясь не думать о своем новом положении, я пыталась сосредоточиться на себе и всяких повседневных мелочах, типа: хорошенько высушить волосы и намазать кончики пальцев кремом, потому что они вечно у меня после купания становятся неприятно сухими. Но всё это никак не могло вытравить из сознания одни простой факт – я теперь заложница. Да, меня не пытают, не бьют, не морят голодом, но на целый месяц я фактически не принадлежу самой себе. Всякий раз, когда я мысленно «спотыкалась» об этот пунктик, мне становилось страшно и жутко одиноко.

Приведя себя в относительный порядок, я вышла из ванной и чуть не вскрикнула, увидев в спальне Кирилла. Он стоял у моей кровати, одетый в тренировочные брюки и белую майку с огромными вырезами по бокам. Я краем глаза заметила на его ребрах татуировку. Большая такая. Кажется, это был тигр, запечатленный в момент своего смертоносного прыжка. Натуралистично.