ольший ужас. — А я за тобой приехал. Покуй свои тряпки.

Мысленно я себя готовила ко всему этому, а на деле всё равно паникую. Боюсь и ощущаю, что внутри начинает дрожать тревога. Просто я не ожидала, что получится именно так.

А как должно было быть? С почестями и прощальной церемонией? Может, еще и с музыкой? Просто Он застал врасплох именно это и сыграло со мной злую шутку.

— Марин? — отец, вероятно, что-то хотел мне сказать, поэтому возвращается и точно так же, как и я замирает, увидев незваного гостя.

— Здравствуй, — Кирилл подает папе руку, но он ее не спешит пожимать. — Обижаешь, Валер, обижаешь, — Зверь улыбается только уголками губ, будто смакуя всю эту ситуацию, в особенности свою доминирующую позицию в ней.

— На счётчик ставь, — отец суетливо затягивает пояс своего халата потуже.

— Не понял, — Он скрещивает на своей широкой груди руки, отчего визуально кажется, что Его фигура становится больше. — Мы, кажется, уже договорились, нет?

— Нет. Ставь на счётчик и разойдемся, — папа волнуется, сильно, но всё равно старается выглядеть спокойным. — И перестань заявляться к нам, как к себе домой.

— Я что-то не понял, Валер. Ты берега попутал или как? — Кирилл с прищуром смотрит на моего отца.

Мне всё это уже страшно не нравится. Сердце беспокойно барабанит в грудной клетке, а пальцы сами собой сцепляются в замок.

— Дочурку я твою беру, а ты лучше подумай, как деньги отдавать будешь. Или захотелось черепушкой об косяк? — Кирилл делает шаг в сторону отца.

— Ну бей! Зачем уж зря воздух сотрясать? — нервно передернув плечами, заявляет папа. — Давай! Прям у Марины на глазах.

Не знаю, повелся бы на провокацию Зверь или нет, но я мигом встаю между ними, раскинув руки.

— Не надо, — умоляюще шепчу, растерянным взглядом уткнувшись в широкую, скрытую под черной футболкой, грудь. Она тяжело вздымается, я слышу чужое дыхание и с ужасом осознаю, что Он всё-таки был готов напасть. Зверь был готов напасть, чтобы разорвать соперника, который очевидно проигрывал в силе. — Я поеду, только, пожалуйста, — секунду помедлив, я всё-таки нахожу в себе силы, чтобы заглянуть в черноту хищных глаз, — не трогайте моего папу. Пожалуйста.

Он смотрит на меня изучающе, анализируя услышанное. Я вижу, как у Кирилла двигаются желваки, а плотно сжатые губы свидетельствуют о его напряжении. Не любит, когда сопротивляются? Если честно, то я думала, что Он не послушается меня. А зачем ему, собственно, это делать? Сейчас выместит на моем отце всю свою злость, заберет меня и всё. Так сказать, двух зайцев одним выстрелом. Тем более, кто я такая, чтобы Зверь меня слушался? И вообще умеют ли такие, как Он, кому-либо подчиняться? Вряд ли.

— Хорошо, — в конце концов, соглашается Кирилл и отступает.

— Марин, — тон отца прозрачно намекает на то, что он не готов мириться с происходящим и в этом мы жутко похожи. Упрямство у меня явно от него.

— Папа, — я заглядываю ему в глаза, и он тут же всё прекрасно понимает. Со мной бесполезно спорить, но папе от этого явно легче не становится. — Всё нормально. Честно.

Кирилл лениво приваливается одним плечом к стене, молча наблюдая за нашим коротким диалогом. Его взгляд я ощущаю физически, ровно как Его присутствие и обжигающую энергетику, что так и напирает на меня.

Я боюсь их оставлять наедине и складывается такое впечатление, что Зверь чувствует мое настроение. А, возможно, его просто трудно не уловить. Наверняка у меня всё на лице написано.

— В машине подожду, — небрежно бросает Он и медленно направляется в сторону выхода.

Когда дурацкая тяжесть в ногах понемногу начинает проходить, я быстро ухожу к себе в комнату. Достаю рюкзак, с которым обычно ездила с классом в какие-нибудь походы. Затем вываливаю из шкафа вещи и собираю всё самое необходимое или хотя бы то, что мне сейчас кажется, действительно, важным. Гигиенические принадлежности, несколько книжек и обязательно мамину фотографию. Единственное, что транслируется у меня в мыслях так это — я уезжаю всего лишь на месяц.