Валера, уставший от тревожных мыслей, наконец начал погружаться в сон. Однако его сон был не спокойным – в голове мелькали разрозненные образы, словно старые пленки, перемотанные на высоких скоростях. Картины сменяли друг друга, как безумные мультфильмы: то он видел себя в электричке, то вдруг перед глазами возникали сцены из прошлого, где всё казалось таким простым и безопасным. Но эти образы были размытыми, как в плохом кино, и не несли утешения.

Внезапно Валеру выдернул из сна громкий плач ребенка за стеной. Прислушавшись, он услышал, как кто-то начал стучать по батарее, пытаясь угомонить шум. Крики продолжались, но вскоре затихли, погрузив комнату обратно в темноту и тишину. Валера снова закрыл глаза, чувствуя, как сон возвращается, но теперь он был более тяжелым и угнетающим.

В следующем сне он снова оказался на крыше, где на него смотрела старуха, которая платила ему за ремонт. Только теперь она не просто смотрела с презрением – она вновь выкрикнула своё "Алкашня!", но на этот раз Валера не стал терпеть. В его сне он подошел к ней, схватил её за воротник и с силой затолкал деньги обратно ей в рот, желая заткнуть её навсегда. Этот акт был полон злобы и отчаяния, и Валера чувствовал себя так, словно пытался справиться не с ней, а с самим собой.

Но опять его разбудил резкий звук – на этот раз это было ощущение, что кто-то стоит рядом с кроватью. Он открыл глаза, вглядываясь в темноту, но комната была пуста. Сердце забилось чаще, но, не увидев никого, он снова закрыл глаза, пытаясь убедить себя, что это всего лишь игра воображения.

И вот снова сон – Валера видит себя маленьким мальчиком, стоящим на школьной сцене в тот день, когда его принимали в пионеры. Он наблюдает за собой со стороны, словно зритель на киносеансе. Мальчик с сияющими глазами и полной верой в светлое будущее, получает галстук и клятву пионера. Валера хочет закричать, предупредить его, что всё это обернется крахом, что будущее не будет таким, как они обещают. Но его никто не слышит. Мальчик продолжает улыбаться, принимая клятву, словно это действительно что-то значит.

Валера проснулся от неприятного звука будильника. Тишина его комнаты нарушалась только слабым стуком трубы в стене, где кто-то из соседей, как всегда, пытался разбудить всех шумом. Голова гудела, как после тяжёлой попойки, хотя вчера он пил немного. "Проклятые сны", – подумал он, снова вспоминая, как его сознание то и дело уносило его в мрачные видения.

Комната была холодной, несмотря на включенный радиатор. Валера медленно поднялся с кровати, чувствуя, как ноги немеют от ночной неподвижности. Слабое утреннее освещение едва проникало сквозь старые занавески, на окнах замерзли тонкие узоры, как напоминание о суровости зимы. На столе лежала смятая газета, купленная ещё вчера. Газеты того времени, вроде «Правды» или «Известий», были полны тяжёлых новостей о растущей инфляции, политических кризисах и разрушающемся государственном аппарате. Цены на такие издания оставались низкими – 20 копеек за выпуск, но даже это казалось многим лишней тратой.

Валера не читал её – не было смысла. Всё, что ему нужно было знать, он уже видел на улицах: разруха, безработица и уныние. Поставив чайник, он автоматически кинул в кружку пакетик дешёвого чая, который давал больше цвета, чем вкуса. "Что мне сказать Митьке?" – пронеслось в его голове. Ответы не приходили, оставляя лишь чувство неопределенности и страха перед будущим.

Он знал, что сегодня решается его судьба. Этот день определит, будет ли он продолжать тонуть в этом болоте, или всё-таки решится пойти на шаг, который раньше казался немыслимым. "Нужно держаться", – напоминал он себе, словно пытаясь внушить уверенность, которой на самом деле не было. Чай оказался горьким, и Валера с раздражением отставил кружку в сторону.