Конечно, он наделал ошибок, знать бы, каких, за них бы и расплачиваться. В детстве от матери слышал такое выражение: «Будто корову купила», хотя не помнит, чтобы она покупала корову, дом. Даже избушку не осилили. Зато она получила квартиру от своей службы, и он так радовался этому, года два или три, что одолел этой радостью тяжелую хроническую болезнь. А потом, в самостоятельной жизни, они с женой родили сына, получили квартиру, и вот этот автомобиль тяжело, конечно, достался, не так, как сегодняшним богатеньким, которым вовсе не надо экономить на сигаретах, чтобы завести машину. Жаль, что приходится убеждать самого себя в былой состоятельности, а иначе где взять силы, чтобы подняться после наезда?

Скачут инородцы —

Иноходцы.

Цвет не маркий – иномарки.

На собственном автомобиле

Зайцем катят.

Видно, мало били

Гипотенузой в катет.

Ладушки

Белая, как снег, стремительный силуэт, его машина в девяностом году была заметна на зимних улицах Магадана. Непривычная ее форма будто говорила о ненасытности скоростью и движением. Это теперь, в новом веке, множество белых японских «мыльниц», процентов 60 от всего потока, но понимающие люди не позволят отозваться о «Зубиле» неуважительно. Его до сих пор путают с японкой и удивляются, почему руль слева, но не потому, что хотят польстить, подластиться к водиле, дабы согласился подвезти, а просто это такая машина. Сама по себе заслуживает похвал. Ну, салон победнее, сидения проще, а на ходу зверь. Перламутр обшивки под темно-серыми чехлами, как красивое белье на женщине под рубищем.

Придурку досталась, – добавят некоторые. Гнусин и сам никогда не отрицал своей принадлежности к патологическим психам с замедленным, искривленным сознанием, а то и отсутствием оного. Вот уж о ком сказано: «спускает на тормозах». Садясь за руль, он прежде, чем трогаться с места, ставил автомобиль на ручник, а трогался с места очень медленно, пятясь. А уж потом, преодолев оцепенение, включал сцепление. Ничего удивительного: всего год за рулем.

Однажды он оказался в микрорайоне Строитель, так называемой Яме. В этой большой Яме были маленькие ямки. На спидометре не намотано и десяти тысяч километров. Первую накрутил его родственник Саша Десант, когда гнали машину с завода до города Свердловска. Гнусин в той поездке был пассажиром, и даже в этой ипостаси переживал самый большой в жизни стресс. Привык передвигаться на трамвайчике, в автобусе, а в Магадане больше пешочком. Такси возьмет, так потом месяц жаба давит. Он скорости не знал.

Тяжелое испытание для организма – стремительно набегающий пейзаж. Ну, не успевает он в своем убогом сознании переварить столь густой поток зрительной информации. Того и гляди, какой-нибудь внутренний орган лопнет. Или наступит сдвиг по фазе. Когда получил купленную «восьмерку» в Магаданском морском порту, достали ее из ящика, рулить оказалось некому. Товарищ на работе вызвался помочь, да так и проездил за персонального водителя до весны месяца три, пока опарыш (одно из прозвищ новичка, чайника) осваивал основы вождения в автошколе. Естественно, Гальян себя тоже не забывал: таксовальщиков тогда было немного, заработки на «Зубиле» доставались высокие. Когда Гнусин наездился в пассажирском кресле, самое время настало пересесть на иномарку, где руль справа. Это была его шутка.

И вот Гнусин сам сел. Мандраж, не то слово. Соображаловка на нуле. То на скорости девяносто пытается выполнить поворот и закрутится волчком, то утонет колесом в весенней луже, вплоть до намокания свечей, то в поребрик влетит, погнет диск, то камень пропустит «между ног». Многое с испугу и в стрессе. Боялся ездить вечером, будто одолела куриная слепота. Когда снег стаял, дорога стала черная, никакими фарами не высветишь, а уличные фонари тусклые, и кажется, что где-то, совсем уж рядом, подстерегает пропасть, ухнешь – костей не соберешь.