– Я понял. – Бендер вытащил руки из лямок вещмешка. – Тут плита каменная. – А потом тихонечко в сторону, чтобы не услышал Хайретдинов. – Я сегодня без детонаторов.

Моя рожа расплылась в потной, чумазой улыбке. Не буду утверждать, что умею угадывать, сколько у кого в уме, но мне показалось, что Олег съязвил. Он был старше меня на год и старше других пацанов на два. Потому что до армии отучился в техникуме. За эту отличительную особенность получил прозвище Хитрожопый Бендер. В армии слово «хитрожопый» не считается обидным, оно почти лестное. Хитрожопый – это достоинство в понимании армейского человека.

– Отставить! Воду пить из ручья! – Окрик Хайретдинова вернул меня в реальность. Кто-то начал отвинчивать крышку на фляге. Вся группа судорожно хватала открытыми ртами воздух. Хайретдинов с гордым видом сидел на земле, облокотившись спиной на рацию, как на спинку дивана. Только подрагивающие под тканью штанов мышцы выдавали, что ему сегодня тоже досталось.

– Ничего, мужики! Так всегда. Сначала все падают. Потом дышат. Потом воды, … если есть. Потом закурить. А как солдат закурил, так считай, что он выжил.

Вскоре, и правда, народ отдышался, начал шевелиться. Кто-то достал сигареты. Мне в голову, почему-то, пришла мысль воздержаться от табачного дыма.

Мысль оказалась правильной. Потому что вскоре Хайретдинов подал команду «Подъём», мы взгромоздили на себя безразмерные вещмешки и двинулись вперёд. Снова полезли через делянки, разбитые на террасах. Они всё выплывали на нас из зелёнки и выплывали. Мы карабкались на каменные стены, подпиравшие поля, лезли через какие-то заборы. Все ориентиры, которые мы видели из-за речки, смешались, устроили невообразимый хоровод. Откуда-то выплывали дома, откуда-то на нас выпрыгнул ещё один ручей.

Через несколько часов пытки мы вползли в сад самого последнего дома. За садом начиналась жёлтая глиняная лысая гора. Она становилась круче и круче, обрастала булыжниками и скалами. На самом верху её венчал сплошной скальный хребет. Перед началом движения на эту гору и на её жуткий хребет, мы повалились в саду на привал. Деревья вокруг были огромные, листва на них наросла плотная. Неба через листву было не видно, а значит палящие лучи сюда не проникали. Мы покидали вещмешки на землю, рухнули рядом сами, чтобы хоть немного остыть в тени.

По саду были разбросаны какие-то жестяные банки, какие-то тряпки, бумажные обёртки от чего-то цветастого. Кто-то, явно, здесь побывал. Но мы не рискнули проверять – кто и зачем. А вдруг, местный бача обиделся, вдруг прикопал где-нибудь возле порога минку. Не надо нам таких приключений, мы лежали, дышали и тупо смотрели. Мин с датчиком на просмотр ещё не изобрели. Так что смотреть можно бесплатно. А посмотреть было на что.

Природа!.. В очередной раз легендарная Панджшерская природа. Огромные деревья сада, с шикарными кронами. Тень. Внизу журчит речка Хисарак. Террасы полей, виноградники. Дом этот, во дворе которого мы валялись в саду, был невероятно красив. Какое-то чудо, наполненное средневековой дикостью. Если красота, чудо и дикость – сочетаемые друг с другом понятия.

После короткого отдыха мы полезли на лысую гору из кишлака. Подъём начинался плотно утрамбованной глиной. Тропка петляла вправо-влево, затем выходила на огромный базальтовый шар, зарытый в склон горы. Шар был огромный, лезли мы по нему долго. Всё низменное и ужасное, что я недавно испытал в зелёнке Дархейля, это всё было как детский сад, средняя группа. Ползти на карачках по раскалённой скале оказалось гораздо хуже. В кишлаке было жарко и душно, но там, хотя бы, изредка была тень. Местами текли ручейки с ледяной водой. А здесь, на скале, на раскалённом утюге… я не знаю, как описать тот ужас, в который мы попали, высунувшись из тени последнего сада. Это жуть! Это мрак, это полная жопа! Надо было в детстве разогнаться и убиться до смерти об стенку, намазанную ядом. Наверное, я так бы и сделал, если бы не осознание того, что Родину кто-то должен защищать. Пока ты в детстве пускал слюнявые пузыри и наслаждался детской безмятежностью, кто-то непременно лез по таким раскалённым скалам с таким, как у тебя, вещмешком. А сегодня пришла твоя очередь.