Виктор подошел с написанному им когда-то портрету жены и вглядываясь в знакомые черты спросил

– Что мне делать, Мария? Такой как ты, так и не встретил… Прости, Маша, но мне кажется я влюбился, в эту девочку. Голова седая, а сердце бьется, как у подростка. Маша, помоги мне… – И Виктор прижался лицом к портрету. – В этой квартире он реально ощущал контакт со своей умершей женой, которую как он всегда считал, любил и, конечно, уважал… но страсть, вспыхнувшая к Зое сожгла все вокруг себя… И сейчас он просто мужчина, а не обласканный званиями и почестями известный художник, он все бы это не раздумывая бросил ради любви этой прекрасной и юной девушки. Нигде нет ему покоя, и в этой квартире тоже.

Подойдя к телефону, Виктор набрал номер своего друга, известного ученого с которым ему остро захотелось встретиться прямо сейчас, если это возможно.

Академик Берсенев, знаменитый хирург, портрет которого Виктор писал и дружбу с которым очень ценил, жил в знаменитом Доме на набережной, на Берсеневской набережной и этот факт часто становился поводом для шуток, что набережная названа в честь академика Берсенева и некоторые неискушенные гости верили этому, особенно иностранцы.

Подъехав к дому и припарковав машину, Виктор поднялся не лифте на 7 этаж печально знаменитого дома, построенного для советской элиты и являвшимся символом достигнутого успеха и высокого статуса. Теперь трудно сказать, что чувствовали люди, получавшие ордера на заселение в квартиры подвергнувшихся репрессиям и получивших сроки в лагерях, а некоторые и высшую меру и хоть те времена давно прошли, но и после смерти Сталина за домом тянется печальный, траурный шлейф тех событий.

Евгений Сергеевич Берсенев был намного старше Виктора, но не потерял ни веселого нрава, ни оптимизма и вкуса к жизни, несмотря на многие жизненные испытания, выпавшие на его долю. Они встречались с Виктором на заседаниях в высоких инстанциях, академик Берсенев Герой Соц. Труда занимал большие общественные посты, но еще присутствовал на операциях и консультировал в ЦКБ или в Кремлевке.

Виктор был за рулем, поэтому на столе были только безобидные напитки и клюквенный морс, приготовленный хозяйкой дома Аллой Сергеевной, с которой Берсенев Евгений Сергеевич прожил всю жизнь в любви и согласии. От этой пары исходило удивительное человеческое тепло и заряд оптимизма.

– Что с тобой друг мой? – внимательно вглядываясь в лицо Виктора, произнес Евгений Сергеевич.

– Вот за этим я к вам и пришел… – загадочно, произнес Виктор. – На что жалуетесь, молодой человек? – продолжал в своей шутливой манере знаменитый на всю страну врач.

– Не ем, не сплю, не хочу ничего делать, места себе не нахожу. – ответил Виктор стараясь улыбаться.

– Так, на лицо все признаки влюбленности, молодой человек! А влюбленность, хоть некоторые и склонны считать чем-то сродни болезни, но я лично придерживаюсь обратного мнения и вполне согласен с Пушкиным, что ее порывы бывают и плодотворными, тем более для людей творческих. – добавил академик.

– Она слишком молода для меня… двадцать лет разницы… – Виктор обхватил голову руками. —

– Эх, мне бы Ваши годы, молодой человек! Тридцать восемь всего! Да Вы мальчишка! Слушай, Виктор, а мне что тогда остается делать? На Новодевичье завтра прямо с утра? Нет, друг мой, жить надо до последнего вздоха! – и слегка понизив голос, – Я вот тоже иногда на молоденьких заглядываюсь, признаюсь, брат грешен! Но только заглядываюсь и ничего более… А ты в старики себя записал, чтобы больше подобного не слышал от тебя! Красавец, талантище, не пьешь… а как с курением? —