Марина была тогда в Париже и узнала об этом скандале от Анастасии. В письме к Андрею Белому Эллис писал: «Вчера вдруг получаю письмо из Парижа от старшей дочери Цветаева, Маруси, моей большой поклонницы. Она всё узнала от Аси… Маруся мне пишет, что она, веря в меня и не требуя никаких доказательств, считает своей обязанностью сделать всё, чтобы меня спасти…» (А. Белый «Между двух революций». – М., Х.Л., 1990.)
«И можно всё простить за плачущий сонет!» – написала Марина в стихотворении «Бывшему Чародею»:
Свободный и один, вдали от тёмных рамок,
Вы вновь вернётесь к нам с богатою ладьёй,
И из воздушных строк возникнет стройный замок,
И ахнет тот, кто смел поэту быть судьёй!
Кто-то объяснял произошедшее рассеянностью Эллиса, кто-то искал более глубокие причины. Анри Труайя, автор серии «Русские биографии», высказывает в своей книге гипотезу, что Иван Владимирович сам спровоцировал это преступление, чтобы положить конец близости Эллиса с Мариной и Анастасией (А. Труайя, «Марина Цветаева», «Эксмо», 2003). Хотя исследователи больше доверяют «Воспоминаниям», в которых Анастасия Ивановна пишет: «…Что папа жалует Эллиса – зналось: увидев его, он что-нибудь говорил доброе и шёл снова вниз по тёмной лестнице…». В главе «Сказочник. Возвращение папы из Каира. Выпускной вечер» приводятся отрывки из поэмы Марины «Чародей» (на 4-х страницах!). Итак, 1909 год в жизни сестёр можно было назвать годом Эллиса, следующий – годом Нилендера. А в 1911 году они обе встретят своих будущих супругов: Ася – на катке – Бориса Трухачёва, Марина – в Коктебеле – Сергея Эфрона.
Может быть, и в Финляндии, куда Анастасия поедет со своим юным мужем, вспомнится ей стихотворение Эллиса, которое так и называется – «В Финляндии»:
Долго с тобой мы на шхерах сидели,
Слушая шелест волны.
В даль бесприветную долго смотрели,
Смутной тревогой полны…
О, если бы могли представить себе счастливые тогда сёстры Цветаевы, какие тревоги и трудности готовит им судьба…
Глава 4. Сын Андрей. 20-е годы. «Московский звонарь»
Врач Валентина Ивановна Шишкина, которая в 1957 году окончила медицинский институт и начала работать в Павлодаре участковым терапевтом, вспоминает, как в тот год к ней на приём зашли двое: маленькая сухонькая бабушка и симпатичный мужчина лет пятидесяти, интеллигентного вида. В этом не было ничего удивительного – нередко взрослые дети приводят к врачу престарелых родителей… Но оказалось – на-оборот. Это бабушка привела на приём сына! Анастасия Ивановна сказала, что её очень беспокоит кашель Андрея, попросила направление на рентген. «У нас в семье плохая наследственность по туберкулезу, – добавила она, – моя мама умерла от туберкулеза, сводный брат…». К счастью, обследование Андрея Борисовича не подтвердило её опасений. У него был катар верхних дыхательных путей.
Эта необычная семья надолго запомнилась Валентине Ивановне. Была она у них и дома, по вызову, на улице Карла Маркса…
Андрей Борисович Трухачёв родился в Москве 9 августа (по старому стилю) 1912 года. По воспоминаниям Анастасии Ивановны, беременность протекала сложно (ей не исполнилось и 18-и лет). Врачи беспокоились за её здоровье, советовали прервать беременность, но она отказалась.
В «Памятнике сыну» она пишет: «Перед самыми родами Борис читал мне вслух Гоголя. Под страницы его начал рождаться наш сын». Рожала молодая мама девять часов.
Раннее детство Андрюши было безоблачным и безмятежным (имение Трухачёвых Ярцевка Воронежской губернии, няньки и кормилицы), а с 1917 года, когда они остались в революционном Крыму вдвоём с матерью, без средств к существованию, началось время испытаний и раннего взросления (об этом подробнее – в главе «Крым. «В чумном да ледяном аду…»).