- Саш, это митинг, а не революция, - цокнула Ада. - Муслимов меня не позвал. Даже не упомянул, что будет там выступать. А значит, мне непременно надо пойти.

- Плюсую за логику, - заталкивая в рот гигантскую чипсину, усмехнулась я.

Мотивы действий моей подруги постоянно вызывали у меня вопросы. Но я давно перестала их задавать. Знала, что все равно ничего не пойму. Некоторые вещи нужно принимать просто как данность. Тогда жить становится гораздо легче и приятнее.

4. 3

Летом мой режим сбивался настолько, что просыпаться в девять утра было подобно подвигу. Я нехотя разлепила глаза и злобно уставилась на будильник, которой своей трелью прервал прекрасный сон в, котором я летала над золотистыми полями. Ощущения были будоражащие, и возвращаться в серую реальность совсем не хотелось.

Мама уже отчалила на работу, так что завтракала и собиралась я в одиночестве. Уже почти год мы жили с ней вдвоем: отец ушел из семьи, влюбившись в другую женщину, с которой в конечном итоге у него ничего не вышло.

Наши с ним отношения нормализовались лишь недавно. Поначалу простить отца и принять развод родителей было трудно. Но через какое-то время мне все же удалось отпустить обиду на папу и помириться с ним.

Ада зашла за мной полдесятого, и мы вместе отправились на центральную площадь, чтобы присутствовать на митинге, который, насколько я поняла, был связан с предстоящими выборами.

Представители оппозиционной партий, в которой состояли Муслимовы, как старший, так и младший, планировали склонять массы голосовать за них. Повсюду стояли люди с флагами, транспарантами и иными средствами наглядной агитации. В центре площади возвышалась небольшая сцена с микрофоном на стойке, с которой, судя по всему, планировали вещать выступающие.

Народу, как ни странно, собралось много. И мы с Адой, протискиваясь через толпу, удивлялись, неужели всем этим людям есть дело до политики?

Однажды я в шутку сказала Максу, что на выборы ходят только те, кому нечем больше заняться. А он заявил, что моя позиция называется "гражданской импотенцией". После этого я решила, что больше не буду озвучивать ему свои политические взгляды. А точнее их отсутствие.

Пробравшись поближе к сцене, мы увидели стоящего неподалеку Максима. Выглядел он впечатляюще. Элегантный серый костюм и белая рубашка красиво оттеняли его загорелую кожу и темные, почти черные волосы.

Рядом с ним стоял его отец Герман Анатольевич, высокий, серьезного вида мужчина с сединой на висках. Под руку его держала стройная блондинка чуть за сорок. Очевидно, мать Максима. Женщина выглядела ухоженной и полной внутреннего достоинства.

- Это его предки? - прошипела на ухо Ада, сжимая мою ладонь.

- Похоже на то, - подтвердила я.

- Мне подойти? Как я выгляжу? - она вопросительно посмотрела на меня, поправляя прическу.

Выглядела подруга как всегда прекрасно. Идеально прямые темные волосы аккуратно обрамляли ее узкое лицо с резко очерченными скулами и черными глазами, в которых горел хитрый огонек.

- Хочешь, подойдем вместе? - предложила я.

- Да, наверное, так будет лучше.

Ада, расправив плечи, двинулась в сторону своего парня и его родителей. Я поправила топ, натянув его чуть ниже, чтобы прикрыть оголившийся пупок, и направилась следом за ней.

- Привет, - поздоровалась подруга с Максом.

Она потянулась, чтобы обнять его, но тот лишь коротко пожал ей руку, перехватив ладонь в воздухе.

- Привет, - сдержанно улыбнувшись, ответил он.

Выглядело это, мягко говоря, странно. И я решила сгладить неловкую ситуацию, перетянув внимание на себя.

- Здравствуйте! - я обратилась к родителям Муслимова, обнажая зубы в широкой улыбке.