– Насмотрелась? – суховато спросил Птицелов и уставился на меня в упор. Его глаза были свинцово-серыми, без единого пятнышка.

– Вполне, – буркнула я, не став извиняться, хотя пялиться на человека не только здесь считалось неприличным.

– Не ожидал, что подарок расстроит тебя. Местные наперебой уверяли, что ты ценишь любые пряности. Достать корицу было непросто, но птицы – ловкие воришки.

– Я не могу её принять. Слишком дорогой дар. Даже не знаю, сколько она могла бы стоить. Мне нечем отблагодарить тебя, Птицелов.

– Оставь себе просто так. Запах слишком сильный и довольно противный, – уголки его рта приподнялись в улыбке. – Интересно, где ты могла чувствовать его раньше. Там, где растет это вечнозеленое деревце, люди выглядят совсем иначе.

В горле снова встал комок. Птицелов был настолько не от мира сего, что мне вдруг захотелось рассказать ему всё и посмотреть, что он скажет. Но он заговорил первым:

– Давай договоримся так, Яга. Вопрос за вопрос. Больше мне ничего от тебя не нужно.

«Интересно, а детектор лжи у него встроенный есть?», – цинично подумала я и ответила:

– Спрашивай первым!

Он уже задавал мне этот вопрос в прошлую встречу, но я и подумать не могла, что это правда важно:

– Для чего ты кормила лесных птиц зимой? – Птицелов смотрел внимательно, а поскольку я не торопилась с ответом, продолжил: – Крестьяне стараются привлечь синиц в надежде, что они и летом поселятся рядом, помогут сохранить урожай. Но тебе от них никакой пользы.

– Может, мне просто жаль птиц, погибающих в мороз от голода? – пожала плечами я и поставила яблоки, начиненные медом и ягодами, в печь.

– Ты только навредишь, помогая выжить слабым. Они оставят потомство, хотя не должны были.

– Лес велик, и моя кормушка никому не вредит, Птицелов, – рассердилась я. – Я кормлю птиц не из жалости, а чтобы наблюдать за ними. Снегири, свиристели и синицы – мое спасение от зимнего уныния. Я не даю котам сожрать их, и не оставляю кормушку пустой. Знаю, что если прилетят сюда в надежде, может не хватить сил искать пищу в другом месте.

Мужчина удовлетворенно кивнул:

– Твоя очередь.

– Почему гуси летают по ночам?

Увидеть искреннее изумление Птицелова – это того стоило! Сидеть тут с каменным лицом – моя привилегия.

– Ты могла спросить что угодно, а задаешь вопрос, на который знают ответ даже дети?

– Как-то не случилось детей поблизости, чтобы спросить. Так почему?

– Безопаснее, – сказал Птицелов и замолчал, уверенный, что этого достаточно. Я ждала, и он неохотно добавил: – Днем от земли поднимаются теплые потоки. Их используют хищники, чтобы парить кругами в вышине. Гуси могут лететь и днем, и ночью, но, если можно избежать встречи с орлом или соколом – почему бы и нет. Вот дрозды и другие певчие птицы – только ночью, иначе им несдобровать.

– Ага! – мне показалось, что в этих объяснениях есть брешь: – А как же маленькие стрижи и ласточки? Почему они летят днем, хочешь сказать, им не страшны ястребы?

– Эти не могут кормиться ночью. А днем ветер поднимает насекомых высоко, можно хватать на лету.

– Как я могла забыть про еду, если печёными яблоками пропахла вся изба, – посетовала я, и могу поклясться, что Птицелов улыбнулся, пусть и одними глазами.

– Тебе пора идти? – спросила я, когда он в очередной раз бросил взгляд на дверь.

– Сколько надежды в голосе, – отозвался мужчина. – Нет, просто тесно в избе. Забыл – каково это.

– У тебя нет дома? – вырвалось у меня, и Птицелов уточнил:

– Это твой вопрос, Яга? Заданный вне очереди.

– Нет! – торопливо ответила я. Плевать мне, даже если он живет под корягой. – Если хочешь – выйдем на крыльцо. Поесть можно и там.