– Дома… Все дома… – При этом вид у нее был такой, что она вот-вот начнет креститься.

Пашка перепугался от подобного поведения Светки так, что у него даже уши затряслись. Конечно, я была заинтригована, но особого страха не испытывала. Чего было нам бояться? Напрягала меня только визитная карточка в кармашке сумки, с координатами «Янсонс Вальдис». Не могу сказать, что опыт общения с подобными типами у меня был богатым. Но, как-то разок пришлось вляпаться в историю, из которой выбралась с великим трудом и большими нервами. Отделаться от таких людей было трудно, и чревато множеством неприятностей. Поэтому, повторять его у меня желания не было.

В таком, я бы сказала, довольно унылом состоянии духа, мы добрались до дома. Светка после нас закрыла двери на ключ и для верности подергала за ручку. Чем у меня вызвала легкое недоумение, а у Пашки состояние близкое к обмороку. Затем, протопала на кухню, грохнула чайник на плиту и уставилась на нас с суровостью матери-настоятельницы, взирающей на своих нашкодивших духовных дочерей.

– Ну… – Незатейливо начала она. – Допрыгались! Дожили, можно сказать!!

Пашка, сидя на табуретке, хлопал перепугано глазами, не смея открыть рта. А мне этот цирк порядком поднадоел. Я обратилась к нашей хозяйке вполне миролюбивым тоном, не желая ее обидеть.

– Ты можешь толком рассказать, что такого произошло, что вы переполошились, словно куры в курятнике, куда залезла лиса? Кто такой этот самый Крест, что при одном упоминании о нем у тебя голос пропадает? Иначе вон, посмотри, Павлика сейчас удар хватит. Запугали парнишку совсем! – Я поджала губы, выражая тем самым свое неодобрение подобным поведением хозяйки квартиры.

Светка покосилась на Пашку, который сидел с видом совы, мерцая глазами, тяжело вздохнула, и спросила с тоской в голосе:

– Вам как, длинно или коротко?

Я посмотрела на Пашку, он на меня.

– Давай, длинно. – Врага надо знать, как говорится, в лицо.

Чайник закипел. Светка сорвалась со стула и кинулась наливать всем чай, хотя, об этом, в общем-то, ее никто не просил. Но, я промолчала, понимая, что ей нужно успокоиться. Простые, привычные хлопоты этому сильно способствовали. Сделав глоток горячего чая из кружки, она обожглась, сморщилась, отставила чай в сторону, и, наконец, собравшись с духом, начала свою повесть:

– В общем так. Крестов Аристарх Евгеньевич был учеником мужа Флоры. Вообще-то его фамилия по отцу Нойманн. Отец его служил… сами знаете где, и пропал без вести в 1944 году где-то в этих краях. Это было и к лучшему. После прихода наших его все равно бы расстреляли. Мать осталась одна с малолетним Аристархом, поменяв документы себе и сыну на свою девичью фамилию, Крестова. После войны, с немецкой фамилией, сами понимаете, жилось не очень. Кстати, у Флоры девичья фамилия Вебер, это она по мужу Авдеева. Ну, так вот… – Светка почесала себе нос, кажется, совсем запутавшись в хитросплетениях чужих фамилий. – В общем, Этот Крестов- Нойманн, был учеником у мужа Флоры. Хочу заметить, – Светка подняла указательный палец вверх, обозначая серьезность момента. – Учеником он был талантливым. Ему прочили большое будущее. И, разумеется, он был вхож в дом к Авдеевым. А у профессора Авдеева был какой-то, не то архив, не то дневник, в котором содержалась какая-то очень важная информация о местах захоронения фашистами награбленного добра, которое при отступлении они с собой прихватить не успели. И вот, Флора уехала в экспедицию, собирать остатки исторических ценностей, что не успели или не смогли вывезти эти нацистские гады. Тогда как раз и начали создавать этот музей. Приехав домой, она застала мужа мертвым, а дневники, или архивы, исчезли. Со смертью Авдеева никто толком разбираться не стал. Время было беспокойное, недобитки всякие здесь шастали, опять же, уголовный элемент активизировался. В общем, работы у органов правопорядка хватало, сами понимаете. Сказали, что у профессора случился инфаркт. А про документы Флора и не заикалась. А там были не только дневники, там были труды профессора, то есть, весь его архив, все его наработки за последние годы, в том числе, и неоконченные. Но, эта была такая работа, которую он, скажем так, не афишировал. Но, пропали не только документы, пропал вместе с ними и Аристарх. И Флора была уверена, что все это: и смерть мужа, и пропажа архива, дело рук одного человека, Крестова – Нойманна. Для Флоры наступили трудные времена. Мой дед тогда пришел ей на помощь, поддержал, он тогда уже директором музея работал, а попутно лекции читал в нашем историческо-архивном институте. – Светка замолчала, глаза стали грустными. Наверное, воспоминания о деде давались ей нелегко.