Дитрих и Корб переглянулись, и в ту же секунду с любопытством прильнули к окну.
С ужасом стали наблюдать жуткую картину.
Женщина, молодая ещё, растрепанная, обезумевшая, бегала по площади и истошно кричала, вцепившись себе в волосы. Окруживший её люд с интересом наблюдал за ней, боясь приблизиться. Кто-то хотел было успокоить сумасшедшую, но, едва не лишившись глаз и получив крепкую оплеуху, тут же отстал.
Побелевший Дитрих отпрянул от окна. В голове помутилось, а сердце будто сковало тугой паутиной.
– Что такое? Вам плохо?
– Я её знаю, – прохрипел Дитрих. – Вдова. Она приходила ко мне. Делала заказ на пост мортем. Мужа сфотографировать. Фрэнка…
6. Цветочный сад
Вечер клонило в сон. В приятной полудреме ночь нехотя наваливалась на город. Темнело. Дневная суета сменялась ночной покойной тишиной.
Хенна О'Брайан зажгла керосиновую лампу, глянула на смолянистый огонёк. Тусклый неровный свет наполнил комнату, распугал по углам призрачные тени.
– Ангелы укладываются спать, – прошептала Хенна, глядя, как садится в кровавый туман солнце. – И мне пора.
Она задёрнула занавески, присела в кресло. Прислушалась. Тишина приятно оплела её, но в сон не утащила, медлила. Она поняла, что уснуть вновь не удастся. Так иногда бывает, покой наполняет все тело, сминает разум и до того становится кристально чисто в голове, что и уснуть уже невозможно. Одни только и мысли о боге. О свете. О непорочном всеобъемлющем свете, что стелется в раю, и поглощает все, и дарит тепло и упокоение.
В пыльной безмятежности звон часов раздался словно гром. Хенна вздрогнула от неожиданности. В сердце неприятно закололо.
– Заикой стану! – проворчала она, поднимаясь с кресла. – Выпить чаю на ночь что ли? Травяного душистого чаю. Может, усну? И то верно!
Она прошла на кухню, поставила чайник на огонь. Долго смотрела на языки пламени, пока чайник не закипел. Огонь её завораживал и пугал. Было в нём что-то бесовское.
«И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и все произрастания земли>1», – она помнила эти слова. И живо представляла описанную картину. Огненный дождь, пожирающий все на своем пути. Справедливое наказание для грешников. Картины конца света, описанные в Библии, всегда особенно красочно представлялись ей. Порой она даже чувствовала запах дыма и крики людей. Огонь пожирает, огонь очищает.
Из дальнего шкафа на стол перебрались две глиняные баночки – в них Хенна хранила травы – ромашку в одной, бергамот в другой.
– Самое лучшее средство успокоится, – улыбнулась она. – Ведь, правда, Джим?
Она глянула на пол, в тот угол, где по обычаю своему любил сиживать Джим – её верный спутник жизни и единственный друг – собака, помесь овчарки и еще не пойми кого. Она подобрала его еще щенком на улице. Кто-то до полусмерти избил животное, и выкинул помирать. Хенна выходила пса, даже к ветеринару водила показывать. Пес в благодарность стал её верным другом, по ночам укладывался у изголовья кровати – охранять хозяйку, по утрам всегда вылизывал лицо, поднимая порой еще до рассвета. Так они и жили, вдвоем, и больше никого.
Пса на своем месте не было.
«Убежал, прохвост!», – фыркнула про себя Хенна. Но под сердцем опять кольнуло, теперь уже иглой беспокойства – Джим по вечерам не гуляет, не любит лапы морозить в вечерней прохладе.
«Вернется, обязательно вернется», – подбодрила она себя.
Процесс заварки был отточен до автоматизма и потому быстр. Ловко орудуя посудой, она заварила чай, накрыла маленький заварник полотенцем. Стала ждать.