Художник просил, чтоб картину повесили именно здесь, но никто, конечно, не стал удостаивать, эту бесстыжую, чести висеть среди таких важных особ, и полвека она пылилась в подвале северной башни, где мы храним старые книги, чучела, и поломанные скульптуры. Но томен Варекис Басил, там дальше будет его портрет, после того, как мать запретила ему жениться на вдове варда, убитого им на тайном поединке, на зло ей все-таки повесил здесь эту картину. – Алессия подняла свечу еще выше. – Говорят, его мать была чем-то на нее похожа. Ну что, идемте дальше? – Она отошла от стены, и, пропустив несколько полотен, подошла к противоположной стене и остановилась возле большой, вытянутой в высоту картине.

– А это знаменитый Атулий Басил и шестеро его этионов, – сказала она с гордостью. – Они стоят на холме, и смотрят на бранное поле, заваленное трупами врагов. В небе кружат тучи воронья, но солнце пробивается сквозь тьму. Светлый луч падает на чело владыке, как бы благословляя его. Это первая победа Атулия над непокорными народами Теплых островов. Здесь не видно, но за их спинами море. Художник сделал наброски, сидя на мачте корабля. – Алессия оглянулась, и поняла, что рассказывает это только своей подруге, такой же старой, худой и надменной служанке, и двум стражникам, с хмурыми безразличными лицами. Дети остались возле картины с девушкой убийцей. Смотрели на нее, не отрывая взгляда, и молчали. Стало совсем тихо, только всхлипывал Акрон, и несколько раз скрипнули стыковые пластины лат, на руках у стражников.

Акрон вытер лицо рукой, и ладонь стала мокрой от слез. Он провел ладонью по полотну, и тогда избранные впервые услышали его голос.

– Найя, – еле слышно прошептал он, осторожно касаясь пальцами ее лица и волос. Потом схватился двумя руками за узкую резную рамку, и с усилием сорвал картину со стены.

– Что ты делаешь?! – возмутилась Алессия. – Здесь нельзя ничего трогать!

– Можно! – уверенно возразила ей Акха. – Пусть берет. Она его.

Старуха посмотрела на одного из стражников, и тот, сохраняя на лице прежнее безразличие, еле заметно кивну.

Алессия сжала кулаки, опустила голову, и с трудом подавляя возмущение, прошипела:

– Как скажете, мейси.

Потом детей отвели в специальный зал, где было множество каменных изваяний владык правящих всем Пятигорьем на протяжении тысячелетий. На самом видном месте стояли две высокие фигуры. Из белого гранита были высечены владыки Харпы и Схалы. Еще молодой самоуверенный Элинор Басил, и рядом совсем юный добродушный и даже скромный, Талин Ротрик. Оба они держались за рукоять одного, воткнутого в камень меча, и гордо смотрели вперед. Памятник олицетворял военный союз двух великих Миров. Кога-то постамент стоял в зале родового дворца Басилов, но после смерти отца, Эмистан приказал убрать его с глаз долой. Он просто не мог спать спокойно, когда рядом с мечом в руках стоял Талин Ротрик. Так оба каменных владыки оказались в коллекции Харума Адия.

– А этого я знаю, – сказала Акха, останавливаясь напротив «паука». – А он и в молодости был хитрым. Думаете, он как бы смотрит на Элинора? – нет, он озирается, краем глаза косится назад – кто там из врагов уже подбирается. Никому не доверяет. У Элинора рука расслаблена, а этот вон как плечо рукояти сжал – власти хочет. Давно ее ждет.

Затем детям показали экзотических птиц – живых, и вырезанных из дерева и разукрашенных. Их держали на верхнем этаже чертога, в котором находились покои самого Харума Адия. На самой крыше была цветочная оранжерея.

Эламир и Мия задержались возле пышных цветов с яркими бутонами, источающих невероятный сладкий аромат.