Нирон усмехнулся и посмотрел на брата, но Акрон сделал вид, что не заметил этого взгляда. Он не хотел поддерживать Нирона в его уверенности, что они находятся среди врагов.

«А вот здесь Фараон Басил, – продолжала Алессия. – Видите он лично казнит вождей из «нижних» кланов, которые объединились, чтобы напасть на Тигу. Это такой старый город, сейчас его уже нет… Вот на коленях стоит вождь «Острых камней», а вот этот с головой волка на плече, это «Голодные волки», за ним вождь «Бессмертных», а вот скалится главный из клана «Горных котов». Про него я потом могу рассказать. На этой стене мы деремся только с горцами, а там дальше будет интересней. Мы воевали с Желтыми Мирами, и даже с метрийцами. А вот тоже интересная картина. Схватка в Ущелье мертвых. Владыка Авирион Басил, родоначальник Басилов, дерется с Тагормом, вождем племени Орлиных когтей. Орлиные когти один из самых древних и жестоких кланов, но он исчез еще тысячу лет назад. Авирион убил последнего из Орлиных когтей. По преданию тысячу лет назад был такой же звездопад, как и у нас, но только один раз, всего одну ночь. И в племени родилось два близнеца. Они должны были объединить все горные кланы. Но Орлиным когтям предстояло доказать, что они достойны быть первыми среди горцев, и защищать этих братьев. В последней битве Орлиные когти потеряли больше половины своих воинов, и Тагорм решил, что братья для них непосильная ноша. Племя решило убить близнецов, но они сбежали. Они заблудились, видимо, поднялись высоко в горы, и там замерзли.

Самое печальное в этой истории, то, что через месяц, после их побега, к Орлиным когтям с высоты спустились воины от двадцати кланов, и сказали, что отныне будут защищать близнецов вместе с ними. «Пусть они объединят нас» – говорили они. Но близнецов уже не было. Тагорм поклялся, что найдет их, и искал двацать лет. Он обошел все горы, и наконец, спустился в Бескрайнюю долину, как они называли Пятигорье. И в Бескрайней долине, как теперь мы знаем, его и убил храбрый Авирион.

Братья снова переглянулись, но во взгляде Нирона больше не было укора. Оба мальчика были растеряны, удивлены и даже испуганы.

– Так вы говорите, это было тысячу лет назад? – удивляясь не меньше их, спросила Акха.

– Да, – подтвердила Алессия. – И картина эта очень старая. Только у нас она висит уже больше трех сотен лет.

Акха заметила, что теперь Акрон смотрит на другую картину. Выражение лица его вдруг переменилось: стало бледным и печальным. Она еще не услышала его мыслей, но резко, до холода в груди почувствовала боль чужого сердца, тоску и горечь утраты.

Акха подняла подсвечник, который держала в руках Алессия, и осветила картину целиком. Там была нарисована девушка. Красивая полуобнаженная, в разорванной одежде девушка с бледным уставшим лицом, и длинными черными волосами, ниспадающими на расцарапанные плечи и грудь. Она была нарисована со спины. Оглядываясь в пол оборота, казалось, ловит кажый оброненный на нее взгляд. Вокруг нее был снег, и по этому снегу она что-то тащила.

– Кто это? – спросила Акха.

– Это очень странная картина, – ответила Алессия. – Полтора века назад в замке несколько дней ночевал какой-то молодой художник. Он должен был рисовать племянниц Тиграна Басила. Днем он рисовал девочек, а по ночам вот ее. – Она кивнула в сторону картины. – Эта бесстыжая голая женщина стала сниться ему, после того, как он увидел «Схватку в ущелье смерти». Вот эта вот, я показывала ее. Женщина эта тоже из горцев. Она совершила страшный грех – убила своего мужа. Зарубила топором. За это, по приказу вождя, жены старейшин избили ее палками, разорвали на ней одежду, и заставили тащить тело мертвого мужа на вершину ближайшей горы. По пути она замерзла, и на том месте, где она упала их и сожгли. Сначала сожгли ее, чтобы она забрала все их общие грехи, а потом его, чтобы он зашел в мир мертвых, уже чистым.