Едва встав на землю, я умудрился тут же споткнуться о большой сук и рухнуть на Робертсона.

–Вам все-таки требуется помощь, чтобы идти, – констатировал американец, помогая мне встать.

Я ничего не ответил, рассудив, что Робертсон упертый мужик и спорить с ним бесполезно. Путь делает что хочет.

–Осака ну где вы там! Срочно покиньте корабль! – крикнул он, задрав голову кверху.

Я тем временем перелезал через поваленное дерево и обернулся, когда он закричал. Я увидел, что челнок лежал, накренившись на левый бок, и дымился. Местами языки пламени уже вырывались наружу. Холодок пробежал по спине, стоило мне подумать о том, что будет, если огонь достигнет топливных баков.

–Послушайте, Робертсон, нужно бежать! Корабль может в любой момент взорваться!

–Я слил остатки топлива перед посадкой, но бог его знает, вдруг там еще что-то осталось… Осака, двигайте вашу задницу, черт побери! – заорал он пуще прежнего.

Японец выглянул из открытого люка.

–Хорошо, хорошо. Но сначала надо спустить аварийный запас! – с этими словами он выкинул вниз мешок.

–К черту запас! Мы приземлись в населенной местности! Немедленно слезайте! Я вам приказываю…

Не успел Робертсон договорить, как в двигательном отсеке раздался сильный хлопок, а затем из лопнувшей обшивки вырвался столб пламени и повалил черный дым.

Мы оба пригнулись.

–Осака немедленно спускайтесь! – заорал американец.

Японец выбросил последний мешок и наконец-то полез вниз.

–Помогите Добрынину. Я потащу мешки сам! – сказал он на ходу.

Робертсон молча подхватил меня за руку и потащил за собой. Мы двигались быстро, как только могли. Поначалу было сложнее всего. Приходилось перелезать через поваленные молодые деревья подлеска. Я обернулся и увидел, что японец тащил сразу два мешка: один на спине, другой в ругах, и все больше отставал от нас. Робертсон одернул меня, чтобы я двигался быстрее. У меня не было столько сил, сколько у него. Во-первых, потому что я пострадал при посадке, а во-вторых, потому что намного дольше пробыл в невесомости. Несмотря на допинг, который мне вкололи, и специальную систему тренировок, мышцы и главное сердце, отвыкли от земного притяжения. Поэтому я шел так, словно нес тяжелый мешок картошки на плечах. Но Робертсон похоже совсем забыл об этом и с упорством бульдога тащил меня вперед. Я больше не оборачивался, однако слышал позади треск сучьев. Осака спешил за нами.

Мы уже вышли на поле и отдались от лесополосы метров на сорок, когда неожиданно прогремел взрыв, и нас повалило на землю.

–О, боже, мой нос! – простонал я, приподнимая голову.

Новый приступ острой боли, казалось, пронзил мой череп насквозь. Я лег на спину и, глубоко выдохнув, задержал дыхание. Боль стала меньше. Укол действовал все лучше.

Робертсон уже был на ногах и протягивал мне руку.

–Добрынин, с вами все в порядке?

–Все нормально, просто дайте мне немного отдохнуть.

–Хорошо. Я пока пойду посмотрю, что с Осакой.

Слушая удаляющиеся шаги американца, я смотрел в ослепительно голубое небо, откуда нещадно палило летнее солнце. И если бы не черный дым то и дело накрывавший меня тенью, картина была бы совсем идиллической. Неожиданно я увидел, как небо прочертили несколько темных точек, одна из которых вспыхнула красным и тут же погасла. Остальные пропали из зоны видимости, скрывшись за горизонтом.

–Добрынин, идите сюда! Мне необходима помощь! – донесся до меня восклик астронавта.

Я заставил себя подняться и, подминая сухие колосья, потащился к Робертсону, который стоял на опушке и махал мне рукой.

–Лучше бы он бросил эти самые мешки. Господи упокой его душу… – мрачным голосом сказал американец, когда я вылез из ржаного моря.