Римма долго вертела в руках малевальню. Она рассматривала свои высокие скулы, густую черную челку, близко посаженные серые глаза за овальными стеклами очков. Листок с тестом и своим лицом поверх него Моргун прицепила на кнопку возле кубков, что завоевывал завод на пищевых конкурсах. Портрет явно понравился. Никто не видел ее такой, как «рассмотрела» эта Смирнова.

Кадровик без особого энтузиазма оформил «художницу» в штат.

– Сколько она протянет? Расплачется после первого же задания, – смотрел кадровик в анкету с росчерком Моргун: «Мое солнце номер восемь!»

– Не забудь открыть тотализатор. Ставлю на неделю, – отправила его помощница письмо Смирновой с предложением выйти в холдинг с понедельника.

– Отдай ей кабинет… ну той… за фанерной дверью.

– Соб… – осеклась помощница, оглядываясь по сторонам. Все знали, что у Моргун понатыканы в стенах скрытые камеры. Где угодно могут быть. Хоть в графине с водой, хоть в кофеварке. – Она все равно узнает. Кто-нибудь шепнет ей про девушку на дверной ручке, – шептала коллега.

– Видишь? – показал начальник бланк. – Восьмое «Солнце». Она недолго просидит в кладовке. Моргун присмотрела ее себе в ассистентки.

– Тогда этой Смирновой точно кирдык.

***

На кухне Аня заварила чай с мятой. Она выдернула листок с адресом Следственного комитета. На предыдущей странице остался нарисованный ею портрет Воеводина Семена Михайловича.

Захлопнув обложку блокнота, Аня застегнула пуговицу джинсов с порванными коленками. Закатала рукава белой футболки тугими жгутиками по плечи. На правом запястье поправила черный напульсник. Опустив на глаза солнечные очки с синими стеклами, отправилась спасать жертву своих рисунков. Воеводина Семена Михайловича.

– Вы Смирнова? – подошла сотрудница с высоким белым хвостом тонких волос. – Добрый день. Меня зовут Афанасьева Наталья Львовна. Пойдемте, я провожу вас к Воеводину.

Рамка металлодетектора брякнула. Из рюкзака посетительницы сотрудник безопасности достал фонарик и перочинный ножик.

– Холодное оружие нужно оставить в камере хранения.

– Да какое это оружие? – улыбнулась Афанасьева. Она продемонстрировала распахнутую кобуру. – Вот это – оружие.

Молодой сержант молчал, помня, кто перед ним.

– Идем, Смирнова, забирай зубочистку и пошли. Некогда нам с Воеводиным до вечера с тобой возиться.

– Вы ассистентка Семена Михайловича? – спросила Аня.

Идя на полшага позади Афанасьевой, она четко заметила, как у той дернулись плечи. Ее самолюбие только что ранили в самую больную мозоль.

– Он мой подчиненный. Как и остальные пять сотен человек. Я возглавляю следственный отдел по центральному округу.

– А все начальники сами встречают свидетелей своих подчиненных?

– Потянуло, знаете ли. Воеводин ведет себя так, будто знает больше меня, – оглянулась она на Смирнову, и длинный хвост ее волос перелег с плеча на плечо. – В ваших интересах быть для нас полезной.

– Или что?

– Или вы попусту тратите время государственных правозащитников. Воеводин, – вздохнула она, – верит во всякую ересь. Не знаю, что вы ему наплели, но мне нужны только факты.

– Факты, – повторила Аня, понимая, что с ними все не так просто. Ереси хоть отбавляй, а вот факты в дефиците, – один факт у меня имеется, Наталья Львовна.

Аня обошла Афанасьеву и безошибочно направилась к двери кабинета Воеводина, но открывать сама не стала. Дверные ручки и Смирнова как-то сразу не подружились. То усталость металла, то дефект конструкции, но каждая вторая отрывалась, стоило девушке потянуть за рукоять.

– Что же это за факт? – открыла Афанасьева дверь перед Аней.

– Мои рисунки никогда не врут.