Семен Михайлович посмотрел пару черно-белый фотографий с места преступления. Тело Эллы было накрыто белой простыней с бегающими бликами зеркального диско-шара на потолке проката. Сквозь ткань еле-еле просвечивала голубая звезда в центре лба.

Воеводин перестал читать о деле, что оставалось нераскрытым тридцать лет. И вряд ли кто-то отыщет истину. Три смерти. Три жертвы. Три агента «Старс». Все без имен и паспортов.

– Джек, – повторил Воеводин, – Джек… Джек… Джек… и Элла.

В файлах Воеводина с «инцидентами» встречались только эти два имени: Джек и Элла, после встречи с которыми, в подборке Воеводина появлялась новая страница с нераскрытым убийством.

Следователь плеснул кипятка в чашку с въевшейся за десятки лет в стенки заваркой. Убрал коллекционную подборку и вернулся к делам насущным. Вспомнил звонок свидетельницы Смирновой, которая придет к ним в ведомство завтра.

Если бы следователь не гонялся за фантомами киллеров, как Джек и Элла, он бы и слушать не стал эту Смирнову, заявившую, что знает что-то важное о сестрах Чучуновых. Любому слова девушки показались бы бредом, выдумкой, издевкой, но не тому, кто привык жить по догме: не доказано – значит, и не опровергнуто.

Разговор со Смирновой повторился в памяти Семена Михайловича слово в слово:

– Вы Семен Михайлович? Меня зовут Анна. Я нарисовала ваш портрет.

– Спасибо, я не заказывал, – ответил Воеводин, – или это довеском к наградным часам? От коллег из сыскного?

– Часы, – повторила она, и по тому, как прозвучал голос, Воеводин понял: девушка улыбнулась.

– Прошу прощения, у меня много работы. Всех благ, Анна, – собирался уже повесить трубку следователь.

– Стойте! – крикнула Смирнова. – Это важно! В портрете нет ничего хорошего. Все, кого я рисую… все эти люди умирают!

– Умирают?

– Да.

– И часто?

– К сожалению. Мне нужно встретиться с вами. Предупредить! И рассказать все про сестер Чучуновых, которых вы ищете. Вы нашли соль и птиц? Заметили странность в поведении голубей?

Поэтому сегодня Воеводин смотрел в кабинете записи интервью и новостных выпусках о сестрах. Что он мог упустить? А что могла выяснить Смирнова? Какая еще соль, причем тут голуби?

Воеводин переложил тяжелую трубку ведомственного телефона на другое плечо. Сделал он это, давая себе секунду-другую, чтобы подумать. Аферистка? Журналистка? Соучастница? Рисует она тех, кто умрет! Что за выдумки!

Эти секунды не остались не замечены Анной. Девушка добавила:

– Человек с отметиной в форме звезды. Это сделал он. Он выкрал девушек.

– Алло! Анна! Как его имя?! – изменился тон следователя в то же мгновение.

– Это сложно объяснить… Вы должны узнать все с самого начала.

Воеводин сморщился и растер пальцами уголки глаз возле переносицы.

– Что было вначале, Анна?

– Звезды, Семен Михайлович, что же еще.

– Звезды? Те самые? Вы говорите… о «Старс»?

– Тела всех нас состоят из звездной пыли. В каждом человеке есть крошки вселенной.

– В каждом?

– Конечно. Человек и Млечный путь совпадают по составу на 98 процентов.

– Мне важно это знать? Формула Млечного пути приведет меня к Чучуновым?

– К ним приведет вас соль. И птицы. Вы не посмотрели в небо?

Воеводин уставился в окно. Он никогда не смотрел на пешеходов, дороги, клумбы. Привычный взгляд всегда стремился в небо.

– Что я увижу в небе, Анна?

Чуть помолчав, она добавила прежде, чем повесила трубку:

– Может быть, созвездие Эллы.

Рисунки, предрекающие смерть

На другом конце города Смирнова Анна – свидетельница, возможная аферистка, журналистка или блогерша – вылезла из душа. Пальцы с веснушками чиркнули по запотевшему зеркалу. Из отражения смотрела девушка не старше одаренного следователя Натальи Афанасьевой. Ее редкая улыбка в уголках губ вспыхнула опрокинутыми полумесяцами, живущими отдельной жизнью на отрешенном лице.