– Но ведь тебя засмеют одноклассники, – возразила Марго. – Неужели и вправду будешь ходить в этой позорной куртке и старых сапогах?

– Мне все равно, – твердо ответила Камила. – Пусть смеются.

– Но куда ты хочешь потратить эти деньги?

– Деньги я потрачу на репетитора. Этой суммы мне хватит, чтобы подтянуть генетику и подготовиться к экзаменам.

Марго покачала головой. Такой сумасшедшей девочки в их семействе еще ни разу не водилось. Одно не могла понять Марго: почему именно у нее родился такой странный ребенок? Ведь всем девочкам в их клане прививались семейные ценности, чтобы потом рано выдать замуж. Такой должна быть жизнь у нормальной корейской женщины. Незачем девочкам много учиться и строить карьеру. От этого одни проблемы. Но что делать, если процесс уже был запущен? Марго пришлось согласиться.

Итак, Камила начала свои занятия по генетике. Теперь после школы библиотека, где она занималась химией. А после она бежала к Наталье Геннадьевне, жившей, к счастью, недалеко от библиотеки. На своем пути ей приходилось преодолевать огромные лужи, разлившиеся на всю дорогу. Обойти же их не представлялось возможности. В такие дни Камилу спасали резиновые сапожки, и было не так страшно, но когда наступили морозы, она в полной мере ощутила все жертву, которую она принесла ради занятий по генетике. Тонкие изношенные сапоги расклеивались то тут, то там, придавая не просто унизительный вид Камиле, но и нанося огромный вред здоровью. Стопы ее коченели, и под конец дня она уже не ощущала своих пальцев и пяток. Суровый мороз не щадит никого. Порой, выходя из библиотеки, Камила смотрела на заледенелые сугробы, блестящую, как зеркало, дорогу и все нашептывала себе как молитву: «Не переживай, – говорила она себе, – тут совсем близко. Ноги твои уже и так окоченели, и ты даже не почувствуешь, как они начнут замерзать. Ты дойдешь до Натальи Геннадьевны, а у нее очень тепло. Так что ног ты точно не лишишься». Так говорила она себе и ступала на обледенелую дорогу. Колючий мороз пробивался через старую куртку и слабые швы ее старых сапожек. Стопы промерзали так сильно, что острая боль сковывала даже ее внутренности. Боль от обморожения была похожа на то, как если бы ее кости на ногах были переломаны, но она продолжала идти. Пожаловаться кому-либо она, конечно же, не могла. Тем более маме Камила бы ни за что это не рассказала: начался бы скандал, который закончился бы тем, что ей купили бы новые сапоги. Тогда бы ей пришлось забыть о занятиях с Натальей Геннадьевной. Поэтому по ночам, когда никто не видел, Камила делала сотую попытку склеить подошву, которая через два дня снова отклеивалась. Зима, как назло, была свирепой и тянулась целую вечность. Держаться Камиле было с каждым днем все сложнее. По вечерам она сидела в бане и, погрузив свои распухшие от мороза ноги в таз с горячей водой, пыталась себя подбодрить и утешить. Вскоре Камила стала замечать, что ее большие пальцы приобрели странный мраморный оттенок, который усиливался с каждым днем. Покалывание, онемение в стопах вскоре ушли. Мраморность кожи сменилась покраснением, а покраснение сменилось синюшностью. Однажды она надавила на ноготь и вдруг обнаружила, что больше не чувствует своих пальцев. Страх и ужас обуяли ее. Неужели она лишится пальцев? Неужели эта ее мечта стоит таких мучений? Может, просто прекратить всю эту ерунду и стать журналистом? Вот с литературой у нее никогда не было проблем. Писать она любила еще с детства. Ее стихи часто выигрывали в школьных конкурсах, а статьи, которые она писала, обязательно печатали в местных газетах. Может быть, просто стать тем, кем легче стать? Вопросы эти начали мучить ее каждый вечер, но на следующий день все повторялось. Камила как заколдованная шла в школу, потом в библиотеку, а потом к репетитору. Ноги отказывались ей служить, и она из последних сил балансировала, чтобы не сорваться в истерике из-за всей этой безвыходности. Порой Камила шла по дороге и чувствовала, как ее словно электричеством било по ногам, отчего все тело кидало в дрожь. Боль была настолько нестерпимой, что слезы, помимо ее воли, брызгали из глаз и тут же от трескучего мороза застывали на ее щеках. «Скоро зима закончится, – шептала она себе сквозь слезы. – Все наладится. Вот уже и паспорт есть. Неужели я не выдержу какого-то мороза? Разве это сломает меня? Я вытерплю. Весной Наталья Геннадьевна снова уедет в город, поэтому мне нужно заниматься усердно, пока она здесь. Что там эти пальцы? Зато потом мне будет легче. Мне непременно станет легче. Непременно. Все будет хорошо. Ты справишься. Завтра будет легче. Завтра обязательно станет легче. Дотерпи только до завтра». Каждый день Камила вела вот такой утешительный разговор с собой, ступая своими обмороженными ногами и плача от боли. За такими рассуждениями и прошла вся зима, но весна все еще не торопилась. До середины марта, как назло, стоял мороз. Каждую ночь Камилу мучила сильная боль в стопах, и она беззвучно плакала в темноте.