– Иди, отдохни!

– Ох, ты!

– Ты спишь, Нена.

Споменка неопределенно пожала плечами .

– Давай по очереди, – предложила Жужа.

Накатила очередная сильная волна, но ковчег лишь качнулся.

– Ты… как? – поддавшись слабости, и сомкнув веки, спросила ее Споменка. Она не почувствовала, как шкатулку аккуратно потянули из ее ладоней.

– Иди, Нена. Я поспала, поспи теперь ты. Иди!

Споменка пошатнулась, вздрогнув, вытаращила непонимающие глаза.

– Где он? Где… – заметив, что Камень у Жужи, замерла, несколько мгновений что-то соображая. С облегчением выдохнула, отчего тело ее выдало накопившуюся усталость. Жужа печально рассматривала огоньки, бегущие по прожилкам. Почувствовав взгляд, отвернулась. Споменке не надо было быть провидицей, чтобы поймать в легком, нетипичном повороте шеи уже знакомое уныние.

«Господи, как тебе помочь?» – вздохнула дриада, не находя подходящих идей. Мысли стали непослушными, расползались в разные стороны, а зрение выделывало фокусы, не желая дальше делать свою работу.

– Иди, Нена! Иди!

Споменка устроилась у юбки Рок-н-Ролл Мамы, и через несколько секунд Жужа услышала между порывов ветра ее сопение.

Оставшись одна, она произнесла немудреные слова, и почувствовала, как некая сила, легкая, странная, движет кораблик. На сердце странным образом посветлело, даже в голове, будто бы, прояснилось. Грустно улыбнулась, произнесла вновь.

Некоторое время любовалась игрой огоньков в прожилках Золотого Камня. Омрачало только отсутствие глаза, напоминавшее ей чувство клаустрофобии. Клаустрофобия породила клаустрофобию, и кармашек, в котором сидела дриада, стал казаться тесным. Она перебралась в соседний. Он был заполнен мешочком с чем-то сыпучим. Перебралась в следующий, оказавшийся пустым. Кармашек пришелся в самый раз.

«Мои ноги длиннее твоих!» – мысленно похвасталась она перед спящей Споменкой и расплылась в улыбке, которая тут же померкла. В который раз Жужа неосознанно коснулась дыры на месте левого глаза, тут же брезгливо одернув руку.

Боковым зрением засекла движение в темноте. Взглянула туда, от увиденного перехватило дыхание.

– День и ночь идем за Светом! День и ночь идем за Светом! – испуганно затараторила Жужа. На них шел громадный водяной вал. Она на миг приняла его за чаек. Тех самых. Вселившихся теперь в утонувшее гадаринское стадо. Намеревающихся теперь вечно преследовать их.

Не смотря на размеры волны, на устрашающее шипение, саквояж всего лишь сильно накренился. В этот момент она и почувствовала, как что-то легонько стукнуло о лодыжку. Ковчег выровнялся, и, пошарив на дне кармашка, Жужа выудила оттуда маленький стеклянный шарик.

И не поверила тому, что видит.

Тучи сожрали весь свет, но она видела то, что видела! Никто на всем белом свете не мог оспорить то, что это был ЕЕ ГЛАЗ! Ее, пропавший в прошлую ночь, ЕЕ СОБСТВЕННЫЙ ГЛАЗ!

Она так и простояла несколько счастливых мгновений, держа в правой руке Золотой Камень, в левой – оказавшуюся тут непонятно какими судьбами пропажу.

Жужа с трудом удержалась, чтобы не разбудить Маргошу, спящую без задних ног совсем рядом – так ее распирало от радости.

«Он все время был тут!» – недоумевала она, – «И откуда, откуда он тут?»

На несколько секунд в черной, неподъемной массе штормовых облаков образовалась прореха, и показалось солнце. Слишком нереальное, чтоб быть солнцем. Жужа, как и все они, утратившая чувство времени, давно считала, что наступила ночь, и не сразу поняла, что это никакая не луна. Свет, за которым им теперь предстояло спешить день и ночь, явил ей себя, и был похож на новорожденного.

– И сказал Бог: да будет свет. И стал свет! – негромко, чтобы никого не разбудить сказала она солнцу, и прижала к груди найденную утрату.