Кузнец удивился, увидев это доброе лицо, такое родное и такое незнакомое на листе обычной бумаги. Удивительно, но этот листок изменил ее.

Будто в подтверждение его мыслей, тетушка улыбнулась и стала подниматься по лестнице с такой легкостью, что это поразило не только кузнеца, но и художника.

Казалось, что за какие-то несколько часов она помолодела на несколько лет.

– Но это еще не все, – сказала она. Уже на верхней ступеньке она позвала за собой кузнеца. Он не торопился, боясь поломать древние ступеньки в ее доме. Они жалобно скрипели, но держали его могучее тело:

– Надо будет в твоем доме, тетушка, поменять старые ступени на новые, понадежнее. Твой дом все больше усыхает, как старик. А ведь я помню те дни, когда входил в твои хоромы, как в залы дворца, и мне было свободно и легко. Да твой дом от печалей состарился больше, чем ты сама.

Арни шел следом за ними, с интересом наблюдая, как этот большой человек осторожно поднимается вверх, стараясь не касаться попадающихся ему на пути предметов, боясь неловким движением разрушить или поломать их.

– Да, было время, когда я легко проходил по твоим лестницам, – продолжал кузнец.

Тётушка Цили только грустно улыбнулась, вспоминая прошлую жизнь. Втроем они поднялись в комнату ее сына и остановились. Кузнец боялся пошевелиться, плохо зная, где в этой неосвещенной комнате стоят вещи. Тетушка подошла к окну и, поглядывая на кузнеца, сняла с плеча свой черный платок и завесила им проем окна, боясь, что свет проникнет на улицу. В комнате стало еще темнее. Единственной живой вещью до сегодняшнего дня в комнате был цветок, который издавал неповторимый аромат и заполнял своим дыханием всю комнату. Кузнец совсем растерялся:

– Почему ты не взяла свечу? Как бы я тут чего не переломал!

Хозяйка ничего ему не отвечала, а продолжала копошиться в темной комнате у окна. Только по звуку можно было догадаться, что она делает.

Внезапный яркий свет раздвинул пространство комнаты и ослепил всех стоящих. Кузнец забыл, где он и как оказался здесь, в чудесном саду с колышущейся нежной травой и летающими

перламутровыми бабочками посреди голубого, сияющего неба и сказочных деревьев. Кузнец попытался спрятаться от непривычно яркого света в тени стоящих деревьев, но у него ничего не получилось. Его руки упирались в каменную стену. Он был удивлен и стал припоминать, что уже видел такой сон, но очень давно, в другой жизни.

– Как? Кто это сделал? – удивлялся он, ходя кругами по маленькой комнате и глядя то на тетушку, то на художника. Тетушка только улыбалась, видя, как изменилось обычно суровое лицо кузнеца. Ее улыбка еще больше удивила кузнеца. Только очень искусный человек смог бы заставить улыбаться человека, у которого горе. Тетушка показала на художника, создавшего это виденье. Плэй не переставал удивляться;

– Но когда ты успел? Ты ведь только сегодня пришел в наш город!

Арни, не привыкший к таким похвалам, перевел разговор на другую тему:

– За это спасибо не мне, а тетушке. Если бы не ее цветок, – художник подошел к окну и приподнял платок, из-под которого засиял алый полузакрытый бутон, – я не смог бы сделать того, что ты видишь.

Для Плея это было полной неожиданностью:

– Вечер чудес! Но как тебе удалось сохранить такое сокровище, Цили? – спросил кузнец. – Это тот самый цветок, который ты посадила двадцать лет назад?

– Да это он! – улыбнулась тётушка. – Но этот цветок не простой. При первых лучах света он раскрывается, а на ночь складывает свои лепестки-ладошки и становится незаметным, как тень. Он закрывается и при опасности, которую чувствует лучше человека. Этот алый зонтик сейчас не чувствует опасности и, как видите, спокойно поворачивается к свету. Ему сейчас хорошо, – говорила тетушка, нежно поглаживая лепестки своего цветка.