Разговор прервал очень тихий стук в дверь. Тётушка с нескрываемой тревогой взглянула на юношу. Вдруг у дверей ее домика стояли ночные стражники, которые заметили свет в окне и теперь хотят расправиться с её гостем? Тетушка Цили решила спрятать Арни, но молодой человек и не думал прятаться, а сам подошел к двери, желая узнать о намерениях незваных гостей. Стук вновь повторился, и он взялся за ручку двери. Тетушка неожиданно легко подошла и отстранила гостя. Она решила взять всю вину на себя и сказать, что стала дряхлой старухой и совсем забыла про указ его светлости.

Но стука больше не последовало, а раздался знакомый голос:

– Цили, отвори скорее, это я, Плэй.

Голос кузнеца нельзя было спутать ни с каким другим в городе. Она его узнала, но не могла сразу успокоиться и открыть дверь. Кузнец никогда не приходил так поздно.

– Ах, Плэй, – говорила она, возясь с крючком, не поддававшимся её рукам, – для тебя всегда двери моего дома открыты. Что привело тебя в столь поздний час? – спросила она уже входящего в дом кузнеца.

Как только он вошёл, комната стала необычайно маленькой. Казалось, что со своего места он может достать любой предмет, находящийся на кухне.

– Понимаешь, соседка, у меня важное дело к твоему жильцу, – начал кузнец. Посмотрев на тетушку Цили, он замер. Даже при свете тусклой, едва горевшей лучины были заметны те изменения, которые произошли не так давно. Лицо ее посвежело, морщинки разгладились. Она уже не была той дряхлой тетушкой Цили, которую он знал. Недоумевая, он продолжал:

– Зашёл узнать, как устроился твой гость, и помочь ему, если нужно.

– Я отлично выспался и отлично поработал, к тому же, давно уже так плотно не ужинал. Все просто замечательно.

– Вот и славно, – проговорил Плэй. – А вот мне нужна твоя помощь.

Тетушка удивленно посмотрела на кузнеца. Еще ни у кого и никогда ее сосед не просил помощи. Все обычно обращались к нему. Тетушку это удивило.

– Но чем же он может помочь тебе? Уже наступил запретный час и совсем темно. Ни одного человека не встретишь на улице, кроме ночных стражников и шипящих тварей, которые сейчас расползаются сотнями по всему городу. Я уже чувствую их дыхание.

Последние слова тетушки насторожили художника, но пока он не стал расспрашивать, а решил узнать, что надо кузнецу.

– Не волнуйся, – постарался успокоить её кузнец, – здесь нет ничего страшного. Я полностью отвечаю за жизнь и здоровье твоего гостя.

Его слова успокоили хозяйку, и она не стала возражать. Честнее

и смелее в городе не было человека.

– Мой племянник Сид рассказал всё, что видел сегодня днём, и я понял, что во всём городе нет человека искуснее тебя, – продолжил разговор кузнец.

Арни попытался возразить. Но кузнец его остановил:

– Мой племянник еще совсем ребенок и шалун, но добрая душа. Нет мальчишки честнее его, он тянется ко всему хорошему. Если ему нравится человек, то это неспроста. Да, конечно, он мал, но смел и правдив, и я ему верю, как себе.

Тетушка поддержала кузнеца.

– Твой племянник прав, – сказала она и подвела кузнеца к стене, на которой висел ее портрет.

Рисунок художника был необычным. Тетушка сначала не поверила, что это она. Когда художник уснул, она несколько раз подходила к старому зеркалу, завешанному белыми кружевами, сплетенными ей самой, и сравнивала портрет со своим отражением. С каждым разом отражение все больше напоминало рисунок. Лицо все более свежело, и не только глаза, но и губы озаряла улыбка. Внутреннее чутье художника видело истинную красоту человека. Он написал портрет, почти не глядя на нее, а просто чувствуя ее красоту. И тогда она поняла, что он искуснейший мастер. Да и как можно было в этом усомниться, когда за несколько минут он смог так изобразить человека, что было ясно не только, кто он, но и какой у него характер.