О’Кинни нехотя оторвал взгляд от добычи. Жадно прикрыв ее платком, он прошел в номер, бросив на ходу Бутчу:

– Скажи ему где старик, и возвращайся. Нужно кое-что обсудить. О’Кинни небрежно махнул рукой, веля им убираться, и захлопнул дверь прямо перед их носами.

Чрезвычайно наблюдательный по натуре Сид не мог не обратить внимания на то, как изменился в лице Бутч при его последних словах. Спешно, словно намереваясь избавиться от ненужного бремени, он торопливо продиктовал ему адрес, где в заложниках удерживали больного человека и поспешил скрыться за дверью, за которой до этого исчез его босс.

Внутри что-то неприятно шевельнулось, будто червячок сомнения, до этого мирно дремавший внутри, пробудился ото сна. Сид резко потряс головой, стараясь избавиться от мрачных предчувствий, обступивших его со всех сторон. В конце концов, зачем ирландцу его обманывать? С помощью Сида он получил то, чего желал. У него не было причины не сдержать данного слова.

Гоня непрошенные мысли прочь, Сид покинул отель и отправился по адресу, названному Бутчем. Сводящая внутренности тревога вновь охватила его, когда он оказался перед заброшенной на вид лачужкой на пустыре, примыкающем к городской свалке. Отказываясь верить собственным глазам, юноша поднес совсем близко к ним клочок бумаги, помутившимся взором с трудом разбирая отчего-то пустившиеся в бешенный пляс буквы.

Все верно. Никаких сомнений. Это то самое место. С усилием сглотнув ставший в горле комок, Сид решительным шагом приблизился к сильно покосившейся двери, чудом державшейся на одной единственной петле, и, набрав в легкие побольше воздуха, рывком ее распахнул, слегка поморщившись, когда она с жалобным скрипом потеряв последнюю опору, отлетела в сторону, да так и осталась лежать на земле. Никому не нужная, как и всё вокруг.

В нос тут же ударило волной невыносимой вони, напоминающей ту, что прошлым летом целую неделю доносилась до жильцов их дома со стороны подвала, в котором, как оказалось сдох старый больной пес, нашедший в душном сыром помещении свой последний приют. Но только в этот раз все было гораздо хуже.

Непроизвольно подтянув вверх воротник куртки и уткнувшись в него носом, Сид сделал несколько шагов вперед… и застыл на месте. Сердце камнем рухнуло вниз, а легкие забыли, как дышать, когда, немного привыкнув темноте помещения глаза уперлись в лежащее на сыром полу тело, кое-как прикрытое накинутой поверх него грязной тряпкой.

С трудом подавив испуганный крик, на налившихся свинцом ногах, он, откуда только взялись силы, доплелся до страшной находки и трясущимися руками сдернул тряпку.

Жесточайший спазм огнем охватил нутро. Не успев добраться до выхода, его вывернуло прямо там же, в двух шагах от начавшего разлагаться тела, в котором он, к своему ужасу, узнал отца.

Сид не помнил, как оказался снаружи. Очнулся он от громкого всхлипа, который, к его удивлению, оказался его собственным. Немеющей рукой он дотронулся до лица и вздрогнул, ощутив на нем влагу. Дрожь прокатилась по позвоночнику, когда уставшее сопротивляться сознание приняло обрушившуюся на него действительность, тяжелым камнем придавившую его к земле, на которой он сидел.

Продолжительный стон больше напоминающий рев раненого животного вырвался из груди, когда он понял, что произошло. Рукавом размазывая слезы по лицу он вскочил на ноги. На смену горю пришла ярость. Они убили его отца! Выкрали из собственной постели беспомощного человека и бросили его умирать в этом забытом богом месте, как больного пса. Да как они посмели?! Неужели возомнили себя настолько неуязвимыми, что даже не подумали о могущих возникнуть последствиях, когда он узнает правду?