Около второй стены находится встроенный шкаф-купе. Шариться по вещам Артёма желания не возникает.

Помимо этого, на стенах висят картины. Даже подхожу, чтобы коснуться пальцем умелых мазков, нанесённых на холст. Слишком похоже на то, что нарисованы они самим Вороновым. Но он не сильно походит на человека, который способен творить прекрасное. Тут есть абстрактные картины и необычайно завораживающие пейзажи.

Когда квартира вдоль и поперёк мною изучена, беру всёнеобходимое, чтобы отправиться по магазинам.

Мне понравился запах геля для душа Воронова, но всё-таки пора прикупить и себе средства личной гигиены.

Уже собираюсь выйти на свободу, уверенно нажимая на дверную ручку входной двери. И она, чёрт подери, не поддается.

Для достоверности пытаюсь ещё несколько раз и, лишь смирившись с неудачей, понимаю, что этот паршивец запер меня.

Делаю глубокий вдох и собираюсь с силами.

В надежде, что он не настолько отвратительный человек, предпринимаю попытку найти запасной ключ в комоде.

Ничего. Совершенно.

Раздражение накатывает с такой силой, что включается готовность крушить всё вокруг себя.

Первым порывом хочу позвонить маме и взять номер Артёма. Но вовремя останавливаю себя.

На это ведь очевидно и сделан его расчёт.

Мама начнёт волноваться, что наши отношения не заладились с самого первого дня, и потребует, чтобы я ехала обратно, потому что потеряет доверие к Воронову.

Ну уж нет, так просто Вика Золото не сдаётся!

***

Артём возвращается домой в десять часов вечера. Но даже его длительного отсутствия недостаточно, чтобы уровень моего возмущения снизился до допустимой отметки.

— Твою ж мать, — говорит он, как только заходит в гостиную.

— Её самую, — согласно киваю, вставая с дивана.

— Ты вообще отбитая? — не обижаюсь на его вопрос, а лишь принимаю как должное.

Я бы даже похлеще слова подобрала.

Едва зайдя в гостиную, Артём зацепился взглядом за люстру. Теперь вместо двух красивых стеклянных фигур, красуется только одна.

Не то чтобы я специально выполнила своё обещание — не совсем ведь дурная портить чужое имущество. Но в какой-то момент очередная попытка вернуть нижнее белье пошла не по плану.

Я пыталась поддеть трусики шваброй, которую раздобыла в ванной комнате, и от радости, когда почти получилось, сделала слишком резкое движение в ненужную сторону.

Хрупкое стекло треснуло сразу, даже не знаю, как я успела отскочить, прежде чем осколки посыпались на голову.

Замела следы преступления, но прекрасно понимала, что Воронов всё равно заметит, что не хватает чего-то привычного. Как минимум, лиловых кружевных. Но скорость его реакции отменная, стоит признать.

— Нужно было сразу помочь, — развожу руками в стороны мол “а что ты хотел”.

— Она стоит сто евро, ты в курсе? — награждает таким взглядом, что у любой другой на моём месте уже бы отняло дар речи.

Но я продолжаю гордо держать позиции.

— Совсем дурной покупать такую дорогую люстру? — хмурюсь, кидая оценивающий взгляд на виновницу нашего разговора. — Деньги тратить некуда?

— Благодаря тебе теперь есть куда, — по выражению его лица очевидно, что желает треснуть чем-то тяжёлым.

— Не благодари, — тяну губы в милой улыбке. — Мы в расчёте. Ещё раз запрешь меня, не оставив ключи, попрощаешься с плазмой. Она явно дороже, да? — делаю вид, что серьёзно задумываюсь над её стоимостью.

Здравый смысл сигнализирует о том, что я должна извиниться. Вину за испорченную люстру ощущаю дичайшую. Но ситуация не позволяет. Будь Воронов хоть немного милее в общении со мной, ничего подобного бы не случилось.

— Надеюсь, твоё нижнее белье того стоило, — безэмоционально бросает Артём.