– Чего-с изволите?
Витюша Грехов в образе корнета в лёгком подпитии, взял приказчика за лацкан сюртука и, на чисто французском языке, произнёс длинную фразу, закончив её традиционным «oui?»
Приказчик ничего не понял из французской речи пьяненького офицера, кроме последнего слова «Уи?».
– Чего сразу-то «уи?» да «уи?» – Сотворив обиженную улыбку, ответил приказчик. – А вы сами-то не «уя?».
– А в зубы, стервец, тебе, не много ли будет? – на чисто русском языке вдруг спросил его корнет и встряхнул приказчика за лацканы.
– Хозяина, шельма, зови!
Приказчик не ожидал такого виража. Он как-то вдруг съёжился мордочкой, фигура превратилась в сплошной вопросительный знак, мол, «чего-с, господин хороший, прикажете-с?»
Корнет дохнул на приказчика шампанским и повторил приказание:
– Хозяина зови!
Приказчик от волнения икнул.
– Великодушно извиняйте, но хозяина нет-с! В Париж их благородие укатили, за товаром-с…
– Ах! Досада-то!
– Чем услужить дозволите-с?
– Мне, братец, одну вещицу заценить надобно.
– Так извините-с, сей момент, сполним-с!
Корнетик вынул из кармана сафьяновую коробочку и протянул её приказчику. У того, словно из воздуха, в руке материализовалось увеличительное стекло. Он открыл коробочку и принялся внимательно изучать средних размеров желтый бриллиант…
«Огранка мастерская…» – думал про себя приказчик, – «… бриллиантик, кажись, парижских кровей…. цвет чистый, редкий, глубокий. Больших денег камушек стоит…. кадетик-то пьяненький, ногами эка сучит…, к профурсеткам своим торопится…»
– Ну… – не утерпел офицер. – Что скажешь, голубчик?
Приказчик не спеша, спрятал линзу в карман и затянул:
– Вы не расстраивайтесь, господин военный, камушек ваш не фальшивый, но и цены не большой. Порченый камушек местами и для продажи требует серьезной огранки. Даже и не знаю, кто и купить-то захочет…
В предприятии Грехова было одно слабое место. Он не знал истинной цены драгоценностей, но был уверен, у Натальи Александровны не могло быть дешёвых украшений.
– Халдей! – Возмутился корнетик. – Ты мне дурочку не вкручивай. Сей камень, я у графа Самойловича в карты выиграл. У графов, репа ты пареная, плохих бриллиантов в жизни не водилось!
– Я же, господин офицер, против вас мнения не держу. Вы изволили испросить оценку сделать, так со всем почтением могу сообщить: за бриллиантик от силы рублей триста кто даст и то, ежели с пачпортом сделку делать…
– Башибузук! Где же я на милость пачпорт возьму, ежели у меня третьи сутки на руках две дамочки облегчённого поведения. Вот ныне в нумера едем, а денег-то, дружок, ф-ь-ю-ть! На какие шиши я, харя твоя протокольная, шампанское и розы покупать должен?
– Ну, барин, я не знаю. А ежели околоточный про сделку пронюхает…. он же меня в холодную сволочёт…
– Дурак ты, братец! Если ты не скажешь, как он про наши дела прознает?
– Боязно. Вот ежели Ваша милость за страх полтораста рублей скинете…
– Чёрт с тобой! Некогда мне с тобой турусы разводить. Дамочки-то, смотри, заскучали и лихач застоялся. Давай деньги!
Приказчик, не веря в свой нечаянный фарт, мелким бесом метнулся в хозяйский кабинет. Достал из сейфа немецкой породы 150 ассигнациями и вручил их офицеру.
Корнет небрежно сунул кредитные билеты в карман мундира и, неожиданно твёрдой походкой, покинул ювелирную лавку «Легран и партнёры. Колониальные товары». Эту особенность памятливый приказчик выложит начальнику сыскного отделения немного позже, когда по следам «таинственного корнета» кинутся десятки лучших филеров столицы.
Глава третья
Витюша Грехов в шёлковом китайском халате принимал утрешний кофий в нумере трактира «Демута» на Мойке, и внимательно вчитывался в строки долгожданного письма от девицы Марины Бирюковой-Унгерт.