Размышляя о путанице событий, странных действиях Локвуда и амбициях Уитни, я вернулся по своим следам в направлении лаборатории, убежденный, что де Моше в последнее время использовал по крайней мере часть своего времени для слежки за нами. Возможно, он видел, как Инес входила и выходила. Внезапно меня осенило, что обмен взглядами между де Моше и Локвудом показал, что она была для него больше, чем просто знакомая. Возможно, его подслушивание было вызвано ревностью, а также охотой за сокровищами.

Все еще размышляя, я решил зайти в Музей и поболтать с Нортоном. Я застал его нервно расхаживающим взад и вперед по маленькому кабинету, который ему выделили в его части здания.

– Я не могу выбросить из головы это предупреждение, – с тревогой заметил он, останавливаясь в своей размеренной поступи. – Мне кажется непостижимым, что кто-то взял бы на себя труд послать четыре таких предупреждения, если бы он не имел в виду это.

– Совершенно верно, – согласился я, рассказывая ему о том, что только что произошло.

– Я думал о чем-то подобном, – согласился он, – и я уже принял некоторые меры предосторожности.

Нортон махнул рукой в сторону окон, которых я раньше не замечал. Хотя они находились на некотором расстоянии над землей, теперь я видел, что он закрыл и запер их. Предупреждения, казалось, произвели на него большее впечатление, чем на любого из нас.

– С этими людьми никогда нельзя сказать, где и когда будет нанесен удар, – объяснил он. – Видишь ли, я жил среди них. Они – раса с горячей кровью. Кроме того, что ты, возможно, читал, в Южной Америке есть какие-то странные яды. Я не собираюсь рисковать понапрасну.

– Я полагаю, ты с самого начала подозревал, что кинжал имеет какое-то отношение к Золоту богов, не так ли? – намекнул я.

Нортон помолчал, прежде чем ответить, словно взвешивая свои слова.

– Подозревал – да, – ответил он. – Но, как я уже говорил вам, у меня не было возможности прочитать надпись на нем. Я не могу сказать, что воспринимал это очень серьезно – до сих пор.

– Не может быть, чтобы Стюарт Уитни, который, как я понимаю, глубоко интересуется Южной Америкой, не мог не иметь какое-то представление о ценности кинжала, не так ли? – задумчиво спросил я.

Целую минуту Нортон пристально смотрел на меня.

– Я об этом не подумал, – признался он, наконец. – Это новая идея для меня.

И все же каким-то образом я знал, что Нортон думал об этом, хотя он еще не говорил об этом. Было ли это из-за лояльности к человеку, который внес свой вклад в финансирование его экспедиций в Южную Америку?

– Ты хорошо знаешь сеньору де Моше? – рискнул я мгновением позже.

– Довольно хорошо, – ответил он. – А что?

– Что ты о ней думаешь?

– Довольно умная женщина, – уклончиво ответил он.

– Я полагаю, что все люди в Нью-Йорке, которые интересовались Перу, знали ее, – продолжил я, добавив, – мистер Уитни, Мендоса, Локвуд.

Нортон колебался, как будто боялся сказать слишком много. Хотя я не мог не восхищаться его осторожностью, я обнаружил, что это было очень раздражающе. Тем не менее, я был полон решимости понять его точку зрения, если это возможно.

– Тогда Альфонсо, похоже, достойный сын, – заметил я. – Однако я не совсем понимаю, почему у сеньориты должно быть такое явное предубеждение против нее. Похоже, на него это не распространяется.

– Я полагаю, – неохотно ответил Нортон, – что Мендоса был с ней в довольно близких отношениях. По крайней мере, я думаю, ты найдешь эту женщину очень амбициозной в отношении своего сына. Я не думаю, что она остановилась бы перед большим, чтобы продвигать его интересы. Ты, должно быть, заметил, как много Альфонсо думает о сеньорите. Но я не думаю, что было что-то, что могло бы преодолеть предубеждение старого кастильца. Ты же знаешь, они гордятся тем, что никогда не вступают в смешанные браки. С Локвудом все было бы по-другому.