Он помахал листом бумаги для выразительности.

– Видишь ли, кто-то использовал его здесь как знак ужаса. Возможно, каким—то образом он нес в себе тайну большой рыбы – кто знает? Никто из писателей и исследователей никогда его не находил. Самое большее, что они могут сказать, это то, что это может передаваться от отца к сыну по длинной линии. Во всяком случае, тайна тайника, похоже, была надежно сохранена. Никто никогда не находил это сокровище. Было бы странно, не так ли, если бы какому-нибудь цивилизованному человеку двадцатого века оставалось раскопать эту штуку и испытать заново проклятие, которое, как говорят историки, было произнесено и, кажется, всегда следовало за этой штукой?

– Кеннеди, этот роман уже действует мне на нервы.

Пока Крейг говорил, дверь лаборатории открылась незаметно для нас, и там снова стоял Нортон. Он подождал, пока Крейг закончит, прежде чем заговорить.

Мы сами удивленно посмотрели на него.

– Мне нужно было кое-что сделать после того, как я ушел от тебя, – продолжал Нортон, не останавливаясь. – В моем почтовом ящике было несколько писем, но я забыл взглянуть на них и посмотрел только сейчас, когда уезжал. Посмотри на эту штуку, которая была среди них.

Нортон положил на лабораторный стол простой конверт и четверть листа бумаги, на которых были напечатаны, за исключением его собственного имени вместо моего, почти точная копия записки, которую я получил.

"ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ПРОКЛЯТИЯ МАНСИЧЕ НА ЗОЛОТЕ БОГОВ".

Мы с Кеннеди посмотрели на него. Очевидно, он уже видел это. Кеннеди держал в руке записку, которая пришла ко мне.

– Я ничего не могу понять из этого, – продолжал Нортон, явно сильно обеспокоенный. – Сначала я теряю кинжал. Затем вы говорите, что он был использован для убийства Мендосы. Потом я получаю это. Теперь, если кто-то смог проникнуть в Музей, чтобы украсть кинжал, они могут проникнуть туда, чтобы осуществить любую угрозу мести, реальную или воображаемую.

Посмотрев на это с этой точки зрения, я почувствовал, что это действительно было реальной причиной беспокойства Нортона. Но потом меня осенило: не было ли мое собственное дело хуже? Я должен был нести ответственность за то, чтобы рассказать эту историю. Не может ли какая-то невидимая рука ударить по мне, возможно, раньше, чем по нему?

Кеннеди взял две заметки и нетерпеливо просматривал их.

Как раз в этот момент снаружи подъехал автомобиль, и мгновение спустя мы услышали стук в дверь, которую Кеннеди закрыл после того, как вошел Нортон. Я открыл ее.

– Профессор Кеннеди здесь? – услышал я вопросительный голос. – Я один из санитаров в городской больнице, рядом с моргом, где у доктора Лесли лаборатория. У меня сообщение для профессора Кеннеди, если он дома.

Кеннеди взял конверт, на котором была печать отделения доктора Лесли, и открыл его.

– Мой дорогой Кеннеди, – прочитал он вполголоса. – Я занимался расследованием того яда, который, вероятно, окружает рану в деле Мендосы, но пока мне нечего сообщить. Это, конечно, не то, с чем мы обычно сталкиваемся. В приложении вы найдете листок бумаги и конверт, в котором он был, – я так понимаю, что-то, что мне прислал чудак. Отнеслись бы вы к этому серьезно или проигнорировали это? Лесли.

Когда Кеннеди разворачивал письмо Лесли, на пол выпал клочок бумаги. Я машинально поднял его и только сейчас взглянул на него, когда Крейг закончил читать.

На нем была еще одна копия угрозы, которая была отправлена как Нортону, так и мне!

Едва больничный санитар ушел, как в дверь снова постучали.

– Ваши книги из библиотеки, профессор, – объявил студент, который работал в библиотеке в качестве части оплаты за обучение. – Я подписал для них квитанцию, сэр.