Славный город Реккель был снабжен четырьмя мостами, переброшенными через Кельрон. Горбатый Санахский мост, игриво выгнутый и легкий. Широкий Торговый – парадный, украшенный красноватым камнем раф. Старый мост, который уже и не совсем старый, недавно его основательно подновили – и теперь он затейливо щетинится стрелами и пиками литой ограды, а въезды с обоих сторон украшают каменные пилоны. Наконец, аскетический Торговый, прокопченный, немилосердно изъезженный, крепкий, широкогрудый, готовый вынести любую работу.

Какому мосту оказать честь? Не мудрствуя лукаво, Уго выбрал ближайший – Санахский. Но к досаде и удивлению увидел он, что у въезда на мост располагается караул губернаторских стражников. Не фальшивых – настоящих. Хуже всего, что стражники немилосердно обыскивали всех проезжающих и их поклажу.

– Стой! – скомандовал Уго своей кавалькаде.

– А ну-ка, друзья, от греха подальше – в заросли! – скомандовал он Мариусу с Расмусом. У Расмуса вертелось на языке решительное возражение, но, взглянув на могучие фигуры стражников, он промолчал.

Уго подъехал к караулу и спешился, делая вид, что озабочен состоянием упряжи своего скакуна. На самом деле его орлиный взор проникал в самую суть происходящего.

Неужели, думал Уго, такая активность губернцев связана с происшествием в Черных Холмах? Да быть того не может! Невероятно, чтобы староста, даже если он прозорливей всех живых, успел проникнуть в глубь такого хитроумного плана. Он поймет, что одурачен, чуть позже – когда вернется домой Непоседа Вилли. А может, Вилли успел вернуться? Что тогда? Мог ли староста уже связаться с людьми губернатора? Да нет же! Уго готов был ставить миллион (которого не имел) против ржавого гвоздя, что никто из Черных Холмов не обгонял фальшивый конвой. А более короткой дороги в Реккель не существовало.

Однако факт оставался фактом. Стражники, как придирчивые бракеры, осматривали каждого проезжающего со всех сторон, ощупывали, возможно, даже обнюхивали. Плюс скрупулезный досмотр провозимого товара с вываливанием оного на землю и обследованием транспорта. Ругань, проклятия, стенания…

Уго не сомневался, что узнает причины этого кавардака, попав в Реккель. Но как туда прорваться? Вся проблема – в золотой шпоре.

Она прикорнула за пазухой у Мариуса. На своем законном месте. Мирно дремала на теплой груди хозяина. Как только Мариуса освободили от пут, Уго вернул ему шпору, которую, как мы помним (а, может, уже и подзабыли), нашел в доме Мариуса и надежно припрятал. Вернув себе шпору, рыжий овцепас судорожно прижал ее к груди. Уго был поражен. Мариуса словно подключили к обоим полюсам батареи, которая питает человека силами, необходимыми, чтобы улыбаться, держать румянец на щеках и не горбиться.

Итак, шпора находилась у Мариуса. Уго предвидел реакцию стражников, найди они золотую штуку за пазухой у простого парня – не принца крови, не торговца-диджана, а бесспорного крестьянина, на лбу которого социальный его статус запечатлен несмываемой печатью. Найдя шпору, караульные тут же задержат Мариуса, препроводят его куда надо – и так далее. Начнутся разборы, которые ничем хорошим не окончатся. Может, передать драгоценный предмет кому-то другому из компании? Но кому? Беда этой компании в том, что нет в ней людей, при ком золотая вещь смотрелась бы естественно.

Хорошо бы шпору как-нибудь незаметно протащить через кордон, подумал Уго. И здесь все карты в руки тому единственному, который и может выручить. В огни рампы выходит мессир Михаэль Пфайфер.

И он пошел. Злобные псы в красно-желтой форме долго выспрашивали у него – кто таков, откуда и зачем. Пфайфер в ответ щебетал соловьем. Фразы выскакивали из него легко, как горошины из стручка. Он не пытался выдать себя за другого. Да, он – популярный актер, участник знаменитой труппы, о которой, по досадной случайности, достойнейшие из стражников не знают ничего, но это дело поправимое, поскольку представления продолжаются, так что милости просим. Контрамарки обеспечены.