Сам Уго остается в Доме Путника. Ехать в Черные Холмы он не собирается. Черным Холмам он уже сказал: "Прости – прощай". Была без радости любовь, разлука будет без печали.

Как блистательно сыграл свою роль актер Пфайфер, читатель уже знает. Вырвав Мариуса из рук старосты, команда самозванцев возвращается в Курицу. Теперь им остается проделать обратный вольт – в разгар ночи покинуть Дом Путника мирными обывателями.

Пораженный Расмус слушал невероятную историю, не перебивая. С такой беспримерной наглостью ему еще не доводилось сталкиваться. И вроде все замечательно, и все в выигрыше, и староста в дураках. Только Расмусу операция совсем не нравилась. Ведь далеко не безразлично, кто освобождает Мариуса. Если бескорыстный друг – это хорошо. Совсем другое дело – нынешняя история. Зачем Уго влез в такое отчаянное предприятие, Расмус не мог уразуметь. Соответственно, дальнейшие планы этого непрошеного благодетеля тонули во мраке.

– Чего ж ты, земляк, не помог, когда тебя просили? – недружелюбно спросил Расмус, глядя прямо в лупатые глаза Уго.

Смутить этого пройдоху не могли, кажется, двадцать тысяч прямых взглядов. С непередаваемой гримасой он сказал насмешливо:

– Запомни, уважаемый, я ничего не делаю второпях. Чем больше спешишь, тем длиннее путь, – процитировал Уго Учителя сальвулов. – А ты гнал меня, как на пожар. И разве ты хотел мне что-то объяснять? Нет и еще раз нет. Ты что, за дурака меня держишь?

– Дураком я тебя не называл, – сердито бросил Расмус.

– Только дураки лезут в воду, не зная глубины. Когда друг Мариус мне все объяснил – тогда я и принял решение. Понимаешь? Сделал то, что ты мне и предлагал – помог ему.

– Зачем? – быстро спросил Расмус. Он все-таки надеялся загнать этого мутилу в угол. И, поскольку Уго замешкался с ответом, саркастически заметил: – Где ж ты был все эти годы, отец родной?

– Да, – флегматично согласился Уго. – Раньше я о Мариусе не заботился. Так ведь этого и не требовалось.

– А это у тебя ремесло такое – от смерти спасать?

– Да, но не всех, – терпеливо ответил Уго.

– А кого?

– А того, кого надо. Послушай, друг Расмус, твоя проблема в том, что ты вечно торопишься. Не мельтеши! В более подходящей обстановке я тебе объясню, что смогу. Пока, поверь, не время.

Расмус скрипнул зубами.

– Ладно, – процедил он. – Дальше что?

– Дальше мы едем в Реккель. Если позволишь, сейчас мы закончим ужин и немного поспим. Ночью, часа в три, выезжаем. В Реккеле я устрою Мариуса в безопасном месте. Позже мы сумеем переправить его в более отдаленные края. В Талинии, я думаю, он найдет покой. Поживет там с годик, а потом посмотрим.

– А он согласен? – кивнул Расмус на друга.

– Спроси его сам.

Расмус повернулся к Мариусу.

– Ну?

– Мне сейчас – хоть к черту на рога. Все лучше, чем на плаху.

Расмус с сомнением покачал головой. Заправляет тут ловкач Уго. Это, что ни говори, никуда не годится! Придется подрезать ему крылышки. Но, конечно, не сразу. Что ж, повременим.

– У кого порося пропало, тому и в ушах визжит, – мрачно прокомментировал Расмус слова друга. – Ладно уж. Поесть-то дадите?

– Сатур вентур нон студит либентур, – подал голос актер Михаэль Пфайфер.

– Чего? – переспросил Расмус.

– Ничего, – ответил актер. – Подходи, милый друг, к столу, угощайся, чем Бог послал.

После ужина, за трубочкой, Расмус едко спросил Уго:

– Открыл бы хоть – как узнал, что я здесь?

– Элементарно, – с готовностью отозвался Уго. – Логика, друг Расмус, и здравый смысл. Я видел, что для спасения друга ты готов на любую крайность. А на следующее утро после нашего разговора ты вдруг исчезаешь из деревни. И болван бы сообразил, что ты начал действовать. Раз в деревне освободить друга не смог, а в Реккеле сделать это почти невозможно – какой вывод? Ты будешь выручать его по дороге в Реккель. В каком месте? Конечно, там, где конвой остановится на ночлег. Ведь так ты рассуждал?