Веронике просто хотелось понять, чего от него можно было ожидать, и очертить хотя бы какие-то границы: или поцеловать его, или перерезать ему горло. Хрустальная Леди впервые за много лет не знала, зачем она что-то делает. Но не делать не могла. Не могла не прийти, не встать перед этой дверью и не гадать, что будет, когда он ее откроет.

Ей стоило остаться в игровой и ждать Орсона, как она сначала и собиралась поступить, но неконтролируемый порыв заставил ее выйти из комнаты и позволил телу самому вспомнить дорогу. Она шла длинными коридорами с убегающими прямо в грозовое небо стенами, слегка касалась ручек дверей, за которыми были другие комнаты, не те, в которые она хотела попасть, вдыхала сладостный аромат летней ночи, всегда наполнявший эту часть Дома. На секунду ей показалось, что она вновь стала беззаботной и юной девушкой в сандалиях с завязками и простом хлопковом платье – дочь охранника монастыря. Звонкая, яркая, смешная, счастливая… Девушкой, которая накручивает свои золотистые кудрявые волосы на палец и удивляется каждому мгновению, проведенному в невероятном Доме.

Но нет, сейчас в коридорах звучало эхо шагов совсем другого человека – женщины, затянутой в длинное бордовое платье с узкими рукавами, подчеркивающими изящные запястья, и тугим кожаным корсетом, который очерчивал плавные изгибы все еще молодого тела. Белые прямые волосы собраны в высокий хвост, украшенный золотой заколкой. Она уже не была той наивной дурочкой, которая отказалась от всего ради любви, но все еще оставалась той, которая не могла забыть свой первый в жизни поцелуй.

– Как думаешь, он дома? – послышался знакомый голос за спиной.

Вероника на секунду замерла, а затем медленно обернулась, пытаясь понять, как ей действовать, чтобы не выдать бурлящих внутри эмоций.

Валентин стоял в расслабленной позе, прислонившись к стене плечом и скрестив ноги. Но как только их взгляды встретились, он вдруг выпрямился и стал нервными движениями поправлять одежду, на которой и до этого не было ни одной лишней складки.

– Привет, Вал, – как можно спокойнее сказала Вероника. В свете теплого мерцающего звездного света, льющегося с небесного потолка, его темная кожа отливала золотом. Сейчас Веронике больше всего на свете хотелось протянуть руку и прикоснуться к нему. – Я подумала, что нам стоит встретиться наедине.

– Не поверишь, но я думал ровно о том же, Никс.

Никс… В ее разуме тут же закружились запахи рассветного моря, трав и цветов на песчаных склонах и их первой ночи вместе. Вероника на секунду почувствовала себя Теоной, которая собирает открытки-воспоминания. Видящая никогда не делала этого специально, но некоторые моменты без спроса оставались в ее памяти, будто сохраняя сами себя во всех мельчайших подробностях. Больше всего этих моментов было связано с Теоной и Валентином – теми, кто с первого своего появления в ее жизни заставил ее себя полюбить.

Хрустальная Леди молчала. Великий Белый тоже не торопился прервать повисшую паузу. Все существующие слова в мире вдруг перестали быть подходящими.

Вероника притворно закашлялась и наконец выдала:

– Это была не лучшая идея. Попробуем в другой раз.

– Согласен, – с облегчением отвел взгляд в сторону Валентин.

Она резко развернулась и сделала несколько уверенных шагов дальше по коридору.

– Никс, – послышалось за спиной, – подожди!

Бесшумно и легко, не касаясь пола, Валентин подлетел к ней сзади и крепко прижал к себе.

– Я очень скучал, – сказал он, стискивая ее руками так, будто хотел раздавить, – прошу, не уходи, давай все-таки поговорим.

Вероника сжала кулаки. Даже могучие боги прошлого не знали, как сильно она сейчас боролась с собой, чтобы не повернуться и не обнять его в ответ, но это была бы слабость, которой она никогда бы себе не простила.