Народу в клубе было еще не слишком много, но и среди них находились умники, которые просовывали руки через решетки и пытались достать до щиколоток. Раздражало это невероятно, одному такому с длинными руками почти удалось совершить злодеяние против моих конечностей, так что в отместку пришлось наступить каблуком на его ладонь. Грохот заглушил его крики и мое настроение мгновенно поднялось. Я широко улыбнулась и с наслаждением оттанцевала первые два часа.

Люди прибывали, музыка как будто становилась громче и в какой-то момент слилась в один общий грохочущий монотонный гул. В глазах мелькали огни, в парике стало просто невыносимо жарко, но мысль о том, что две недели я буду зимовать без проблем заставляла держаться и превозмогать.

Диджей, который находился с танцовщицами на одном уровне, то есть чуть выше основной массы извивающихся в экстазе тел, каким-то непостижимым образом уловил мой настрой и включил трек помедленнее, чтобы я смогла перевести дух. Девушка в клетке с другой стороны зала и без того двигалась на манер одноклеточного, так что перемен она не заметила, продолжая лениво вилять бедрами, а я послала ему воздушный поцелуй, который он поймал и ухмыльнулся.

Последний час пролетел незаметно и опомнилась я только когда вторая девушка пошла по своему коридору, а диджей отошел от установки, оставив ненасытной толпе запись. Уставшая, но довольная, что мои мучения наконец-то закончились, иду по коридору, забыв про того типа, которому отдавила руку. А вот он явно поджидает меня, но узнаю я об этом слишком поздно: когда спотыкаюсь о пивную банку, которую он подставляет мне под ногу.

С трудом удержавшись на ногах, я вцепляюсь руками в решетку. Охранник, стоящий внизу среди толпы, реагирует моментально, отлепляется от стены и идет разбираться с обидчиком. Но делает это настолько медленно, что я мысленно придаю ему ускорения добротным пинком, потому что меня в эти самые секунды буквально разбирают по перышкам. Каждый норовит ухватить себе кусочек и крыльями дело не ограничивается. За щиколотки меня держат крепко, так что выбраться самостоятельно из этого бедственного положения никак не получается. Уже начинаю терять веру в человечество, когда охранник достигает зачинщика беспорядка. Заламывает ему руку за спину и ведет на выход, к толпе спешит другой, а с лестницы, до которой я не дошла всего-то пару метров показывается какой-то тип, кажущийся смутно знакомым. Правда, узнаю я его только когда он подходит вплотную, помахивая битой, а руки тут же отпускают меня.

– Двигай, – бросает хмуро, я спешу к лестнице, а потом в гримерку. – Переоденешься – зайди объясниться, – приказывает, когда я уже стою перед открытой дверью.

Быстро киваю, шныряю в гримерку и закрываю за собой дверь, прислонившись к ней спиной.

– Ого, – округляет глаза вторая танцовщица, успевшая благополучно добраться до гримерки. Прохожу к зеркалу, окидываю себя взглядом и морщусь: крылья безнадежно испорчены. Стаскиваю их и просто швыряю в угол. Надеюсь, они стоят меньше ста баксов, иначе сегодняшний день можно будет официально считать самым неудачным за это лето. – Мне показалось или тебя начальство на ковер вызвало?

– Начальство? – удивляюсь, снимая парик, но девушка удивляется и того пуще:

– Ого-го! Вот это грива! Как ты не померла там в парике?

– Я была близка, – отвечаю на полном серьезе. – Так что на счет начальства?

– Я слышала голос Дениса, – пожимает плечами девушка и продолжает смывать тонну косметики со своего лица. – Зеленоглазый симпатяга.

– А, я думала охранник, – мямлю, умолчав, что этот красавчик у меня на последнем портрете в машине валяется.