Манижа поджала губы и продолжила на джиннском:

– Мы послали дочери Гасана письмо с требованием капитуляции. – Она обвела рукой толпу: – Не вижу здесь никого, похожего на нее.

– Принцесса Зейнаб не собирается капитулировать перед теми, кто украл у нее трон, убил отца и устроил геноцид ее племени. Ее высочество освободила дэвов не в качестве мирного жеста, а потому, что они попросили ее об этом, а принцесса милосердна к подданным своей семьи.

– У твоей принцессы искаженный взгляд на понятие милосердия, если она думает, что ее отец и дед когда-либо проявляли его к своим подданным. – Манижа снова перешла на дивастийский. – Каве, проследи, чтобы о них позаботились. Накормите их, дайте денег, исполняйте все их прихоти. Не хватало еще, чтобы они вернулись в наш сектор с разговорами о милосердии Кахтани. – Она повысила голос, радушно обращаясь к дэвам: – Хвала Создателю за ваше возвращение. Старший визирь поможет вам устроиться и обеспечит скорейшее воссоединение с вашими близкими.

Дара прикусил язык, не спуская с гезирки глаз, пока Каве уводил дэвов. Женщина разглядывала тронный зал нахально, словно примериваясь.

Манижа дождалась, пока они с Дарой не останутся с воительницей наедине, прежде чем снова заговорить.

– Я, кажется, ясно объяснила дочери Гасана, что случится с ее братом, если Гезири не капитулируют.

Гезирка усмехнулась:

– Но ты не предоставила никаких доказательств тому, что он все еще жив. А тысячи Гезири и шафитов под ее протекцией, как ни странно, не спешат подчиняться тем, кто замышлял их убийство. Вот почему она предлагает тебе альтернативный способ доказать чистоту своих намерений. И заодно спасти еще одного дэва.

Дара насторожился:

– Кого?

– Раненая воительница, которую мы нашли на берегу. Лучница, судя по наручам.

Лучница. Иртемида. Ученица Дары, которая оказалась в числе воинов, посланных им на берег, – тех, кого, как он полагал, убил Ализейд.

– А другие? – поспешно спросил Дара. Он заметил, как Манижа метнула в него недовольный взгляд, но не отступил. – Насколько серьезно она ранена?

Торжество сверкнуло в серых глазах женщины.

– Как здорово, что ты так о ней беспокоишься, Афшин, ведь сделка, которую предлагает Зейнаб, касается и тебя. – Ее внимание снова переключилось на Манижу. – Ее высочество понимает, до какой степени отчаяния нужно было дойти, чтобы заключить союз с ифритами и Бичом Кви-Цзы, ибо в здравом уме совершить такой поступок не способен никто – уж во всяком случае, не тот, кому можно доверить правление городом.

Даже без магии Дара мог поклясться, что стены зала задрожали, когда Манижа прищурилась.

– Ближе к делу, пескоплавка.

– Избавься от своих ифритов, огнепоклонница. И передай нам Афшина. Ответственность за побоище повесят на него и казнят в соответствии с законом. Потом мы вернем твою лучницу и начнем переговоры.

Душа Дары ушла в пятки. От него снова требовали взять на себя вину за решение Нахид.

Манижа встала.

– Это я убила вашего короля, – заявила она, ядовито чеканя каждое слово. – И это я решила избавить город от вашего племени, и эта перспектива кажется все более заманчивой с каждой минутой, проведенной в твоем присутствии. Так и передай своей самопровозглашенной принцессе. Скажи, что, если однажды мой Афшин окажется перед ней, плакать ей придется отнюдь не от радости.

– Жаль, – ответила гезирка и снова посмотрела на Дару: – Твоя лучница так яростно тебя защищала. – С этими словами она развернулась и зашагала к двери, словно Дара и не держал ее на прицеле.

Дрожа, он опустил лук.

– Ты не отвернулась от меня.

Манижа бросила на него сердитый взгляд.