– Я-то в Мурманске служил на тральщике. Это после войны было. Вот, я тебе скажу, мин в Белом море мы наловили… А ты, парень, где служил?

– Да так… Отсюда не видно.

– А теперь откуда?

– Пришел на сухогрузе. Теперь вот ищу, может, что на Колыме интересное подвернется.

Все это Леша говорил нехотя, цедя слова по капле.

– А-а, ну ладно, – увидев, что гость не нуждается в светской беседе, бич поднялся. – Ну ладно, бывай. Если что понадобится, заходи сюда, спроси Сергуню.

– А что мне от тебя может понадобиться?

– Мало ли… Меня все знают, и я всех знаю. Может, для чего-нибудь и сгожусь.

Оставшись один, Леша одним глотком допил пиво, спросил еще одну кружку и снова погрузился в молчание. Слова случайного собеседника пробудили в нем воспоминания.

Где служил? А там, где нас теперь нет. Об этом говорить было нельзя. Леша давал соответствующую подписку, да и особист, капитан Мельников, часто предупреждал:

– Не проговоритесь ни другу, ни свату, ни брату, ни жене в постели.

Что ж тут поделать? Все знают, что Советский Союз – не какой-нибудь там империалистический хищник. Мы за мир во всем мире и против поджигателей войны. Потому-то и незачем никому знать, что кое-кому из тех, кто в положенное время явился в военкомат с вещами, пришлось защищать Родину вдали от ее берегов. Лешу судьба забросила в качестве штурмового морского пехотинца в одну из стран, наплодившихся в Африке на месте бывших колоний. Порвав цепи угнетения, местные товарищи тут же начинали увлеченно разбираться друг с другом и делить то, что побросали проклятые колонизаторы.

Так было и в этой стране. Честно говоря, происходила обыкновенная бытовая свара между двумя племенными вождями: кому из них быть самым главным. И за каждым стояли толпы, которым гораздо больше нравилось стрелять друг в друга, нежели работать. Но один их этих самых вождей, как говорили, то ли съел западного посла, то ли совершил еще какой-то подобный поступок, не влезающий ни в какие рамки международного права… В общем, ему не осталось другого выбора, кроме социалистического. Он научился без запинки произносить слово «социализм» и объявил, что встает на путь развития, ведущий к единению всех трудящихся в мире. А потому стал получать от советских друзей автоматы, минометы и другое оружие. Из Союза приехали офицеры и солдаты, призванные обучать туземцев обращению с присланной гуманитарной помощью… Противнику пришлось научиться словам «демократия» и «свободный мир» – и позвать на подмогу солдат удачи и прочих западных романтиков с большой дороги.

В общем, сержант Котов набрался африканской экзотики по самое не могу, – помотавшись по тропическому лесу, где из-за каждого куста пялились негры, которые, кажется, вообще не знали, что такое страх смерти. Конечно, людей они не ели, но головы у врагов отрезали. С парнем из его взвода, Гришкой Колосовым, по крайней мере, такое сделали.

После дембеля Леша чувствовал себя как-то некомфортно. Сперва радовался, что вернулся под нежаркое русское солнышко, а потом что-то заскучал. Чего-то не хватало. Тем более, что детдомовского парня нигде особо не ждали. Но не идти же в военкомат, просить: пошлите меня еще куда-нибудь, где сражаются за социализм! Не поймут. Еще в дурдом посадят. Вот Кота (так его звали в армии) и понесло за запахом тайги – на северо-восток нашей необъятной страны. За три года он много где побывал – шоферил, строил, лес валил, с рыболовецкой флотилией в Мурманске болтался. А вот теперь пришел с Игарки на сухогрузе, на который устроился механиком вместо матроса, угодившего в тамошнем порту в ментовку – на пятнадцать суток. Никаких особых планов у него не было. В Магадане он околачивался уже третий день, изучая в основном местные пивные. А потом что? Как деньги кончатся – можно куда-нибудь двинуть. Шоферы, скажем, всюду нужны…