Расскажи кому – не поверят.

Я надписывала адреса на приглашениях, и мы сплетничали о гостях из светского общества Ричмонда, приглашенных на охотничий бал, самой важной из которых была миссис Рэндольф Шерри, президент Объединенных дочерей Конфедерации.

– Благодаря Корали Шерри эти дочери предоставляют компании контракт на сто тысяч долларов, – сказала Инга. – Это правда! Они хотят возвести монумент из мунстоунского мрамора на Национальной аллее в Вашингтоне.

В воображении мне рисовались денежные купюры, падающие с неба словно снег и собирающиеся в целый мраморный храм.

– Это статуя в честь солдат-конфедератов и рабов, сражавшихся на стороне Конфедерации, – пояснила Инга. – Но на самом деле я думаю, что Корали хочет завоевать мистера Паджетта и сделать своим любовником! – Ее глаза округлились, выдавая все ее секреты. Графиня прошептала: – Ведь она пыталась – только никому не рассказывайте – выйти замуж за мистера Паджетта до того, как я украдала его сердце.

– Не украдала, – хихикнула я. – Украла.

– Вот merde[68]. Украла.

Ругательство в устах Инги шокировало меня. Но мне нравились скандальные сплетни, которые она рассказывала, и ее доверительная манера, словно она разговаривает с сестрой. Она стала называть меня «Сладкая» или «Силли» – уменьшительное от Сильви. Услышав второе прозвище, я не удержалась от смеха.

– Что смешного? – спросила она.

– «Силли» по-английски «глупенькая».

– Я называю тебя глупой, потому что ты прямо как учительница. Скучно быть такой серьезной. Ты слишком красивая, Силли, чтобы тратить время только на книжки и газету.

Она сказала «красивая». Jolie. И слово это как заноза вонзилось в глубины моей души. Грех земного тщеславия был прямой дорогой к проклятию. Меня никогда не называли красивой, и теперь это слово имело сладкий вкус зефира.

– Я бы предпочла, чтобы прием состоялся прямо сейчас. До сентября так долго ждать. – Графиня переживала о письмах, отправленных светским дамам с Восточного побережья. – Думаете, они приедут? Путь совсем неблизкий. Но наш гран-бал станет зрелищем, какое они никогда прежде не видели. Мы обожаем танцевать и пить шампанское под звездным небом гор.

– Я бы с радостью на это посмотрела, – заметила я.

– О да! – Глаза ее засияли от новой мысли. – Я приглашаю тебя как гостя! Думаю, Сильви, ты захочешь познакомиться с королем. Ведь правда?

Она знала ответ: он был четко написан на моем лице.

– О-ля-ля! Мадемуазель Пеллетье хочет познакомиться с королем Бельгии! И познакомишься. – И графиня захлопала в ладоши, словно бабочка, бьющая крыльями. – Здесь в горах всегда не хватает юных и красивых женщин. Здесь только грубые мужланы. Ты будешь фантастична. Ты всех подметешь.

Подмету? Она хочет, чтобы я прислуживала. Убирала крошки и прочее.

– Знаешь, Сильви, – продолжала она. – Я познакомилась с мужем при дворе короля Леопольда. И буквально смела его с ног.

– Сбила с ног.

– Да, на такой вот вечеринке в Лакене. Он запал на меня. И мы тут же сбежали, чтобы пожениться. – Ее лицо просияло от приятных воспоминаний. – Мы принарядим тебя, глупая горная козочка, – сказала она ласково. – И посмотрим, что случится.

На следующее утро Инга взяла свою горную козочку за руку, подняла из-за письменного стола и потащила вверх по огромной лестнице. Мы шли по широкому коридору мимо картин с гончими. Вокруг было множество дверей, и все закрыты.

– Вот апартаменты Джаспера, – указала она на арку, за которой виднелось целое отдельное крыло. – Вот мои покои. А тут… voilà! Моя гардеробная.

Она открыла дверь в комнату размером с целую хижину номер шесть, там висели целые ряды платьев и костюмов для охоты и балов, отдыха и обедов. Наверху находились полки со шляпами, а внизу с туфлями, сапогами и тапочками. Дверь внутри вела в опочивальню графини. Два кресла стояли по обе стороны от окна, выходящего в сад. На туалетном столике стояла ваза с гардениями из оранжереи. Из алькова с зеркалами на меня взглянули три улыбающиеся Инги. Они смотрели на меня выжидающе.