Кейта поднимает руки в умиротворяющем жесте.

– Это была правда. Ты вольна поступить, как тебе хочется, – произносит юноша и окидывает взглядом остальных девушек. – Вы все вольны. Пожелаете уйти – уходите.

В воздух тут же взвиваются шепотки, неуверенные, но полные надежды.

Бритта переступает с ноги на ногу.

– Думаешь, он это взаправду?

На один краткий, потрясающий миг я позволяю себе поверить в Кейту, в его слова. Потом вспоминаю Ионаса, как он вонзил меч мне в живот всего через несколько часов после того, как говорил, какая я красивая.

Тело снова сковывает напряжение.

Когда настанет час, Кейта сделает то же самое. Неважно, что он делает сейчас, довольно скоро он покажет истинное лицо. Как и все они.

– Нет, – качаю я головой.

Поникшим взглядом слежу, как остальные джату с возмущением поворачиваются к командирам.

– Капитан Келечи! – задыхается один джату.

– Вы же этого так не оставите! – умоляет другой.

Высокий командир поднимает руку, призывая к тишине.

– Новобранец Кейта прав! – гремит он. – Либо алаки хочет быть здесь, либо нет. Не желающий воевать солдат бесполезен. Вы все вольны уйти, но помните, что вы нечисты, и внешний мир будет видеть в вас только это. Не говоря уже о том, что где бы вы ни прятались, за вами придут смертовизги.

По его кивку джату неохотно распахивают двери.

Мы с Бриттой застываем. Остальные девчонки перешептываются, не зная что делать. Кейта вновь делает шаг вперед.

– Мы обеспечим безопасный выход за пределы Хемайры, – говорит он. – А после – все зависит лишь от тебя, – многозначительно смотрит он на бунтарку, и вся надежда, которая у меня была, рассыпается пеплом, и я чувствую на языке горечь.

Вот оно, условие. Да, мы можем отсюда сбежать, но как только ступим за ворота Хемайры, нас ждет прежняя жизнь. Право казни, постоянная угроза попасться смертовизгам… Кейта точно такой же, как и все, он дает нам варианты и предлагает выбирать из них.

Бунтарка это, похоже, понимает, потому что переводит взгляд с открытой двери на юношу.

– Вы даете нам слово? – недоверчиво спрашивает она и смотрит уже на командира, который кивает.

– Клянусь священным куру Ойомо, – отвечает Кейта. – Однако скажу вот что: в тренировочном лагере вы можете чего-то добиться. Стать бойцом, а потом, когда все кончится, получить отпущение грехов. Или прожить до конца дней как изгой, в вечном страхе пред Правом казни. Истина проста: либо вы с нами, либо против нас. Выбор ваш.

Отвесив девчонке быстрый, короткий поклон, Кейта возвращается в строй. Радуюсь, что он ушел, злюсь на себя, что почти поверила их словам. Как я могла хоть на мгновение подумать, что он чем-то отличается от Ионаса и остальных?

Мое внимание возвращается к бунтарке, которая теперь стоит посреди зала, и ее взгляд помрачнел, потемнел. Она снова смотрит на дверь, затем на строй. Ее взор мечется между ними туда-сюда, туда-сюда. Вижу, как лихорадочно крутятся ее мысли, как ее разум производит те же расчеты, что и мой. Наконец она делает выбор. Расправляет плечи и подходит к своему строю, царственная, словно королева. Она остается. Медленно, но верно остальные девчонки следуют ее примеру, и я почти чувствую, как довольно улыбается Кейта.

Как только все девушки вновь занимают места в строю и все возвращается на круги своя, высокий командир подходит к краю своего помоста и снимает боевую маску. Его лицо одновременно надменно и властно, такое темное, едва ли не цвета полуночного неба, и суровое. Над острыми, словно ножи, скулами сверкают, пронзая нас, темные глаза.

– Я – капитан Келечи, командир джату, закрепленными за Варту-Бера, вашим священным тренировочным лагерем, – разносится по всему залу его голос. – Перед вами – самые недавние новобранцы Варту-Бера. – Келечи обводит жестом юношей, которые быстро снимают шлемы и маски. – Они здесь не только для того, чтобы служить вашими