Из какого переплёта смог выпутаться Феликс несколько минут назад, он так и не понял. Догадывался лишь об одном: его хотели подставить, подловить на якобы краже. Что за этим последовало бы – вопрос. Повезло, конечно, повезло. И бай бог здоровья байкеру Семёну. Странный тип, однозначно, но встречаются люди намного страннее…

С такой вот путаницей и обрывками мыслей Феликс дошёл до здания театра. Впереди его ждала сценическая репетиция, в которой он отвечал за установку и перемещение декораций.

Всего бригада работников сцены насчитывала пять человек, и он среди них был самым молодым.

В кабинете директора театра, не смотря на одиннадцатый час и безоблачную погоду за окном, царил пещерный полумрак.

Директор сидел за рабочим столом, облокотившись о край и держа между ладонями свою русую, лысеющую голову. На круглом лице смешалось три чувства: неуверенность, печаль и крайняя раздражённость. Казалось, что в следующий момент он резко или заплачет, или разразится хохотом.

Недалеко от директорского стола в одном из тёмно-бардовых бархатных кресел восседала черноволосая женщина. От затылка, обвивая шею, прямо на грудь ниспадала крупная коса, выглядевшей объёмной скорее всего из-за непослушности и жёсткости волос. На посетительнице была чёрная обтягивающая блузка под расстёгнутым джинсовым жакетом, длинная плиссированная ярко-красная юбка и легкомысленно-голубые кроссовки всемирно известной фирмы.

Глаза женщины холодно и при этом очень заинтересовано рассматривали психически нестабильного мужчину. Но она молча ждала, судя по всему, каких-то слов от собеседника.

– Что же теперь будет дальше? – спросил директор.

– Ваша девочка будет жить, – с ноткой недоумения ответила женщина. – Всё, что я пообещала вам, Николай Николаевич, будет выполнено. Для нашей методики практически не существует неизлечимых болезней.

– Но вы ведь даёте гарантии? – плаксиво спросил директор.

– Наша лучшая гарантия – это все те люди, которым мы помогли почти за триста лет.

Николай Николаевич чуть сдвинул брови, наклонил голову вбок и глухо переспросил:

– Триста лет?

– А что вас смущает? Не я лично, естественно, спасала всех больных все эти столетия. Методу лечения, я вас уверяю, гораздо больше. А вот последнее десятилетие методика стала нами применяться в более широком масштабе. Подключили современные технологии.

– А это не связано с чёрной или с какой-то другой магией?

Посетительница так строго взглянула на Николая Николаевича, что тот залился краской.

– Простите меня, – забурчал он, – какие-то глупые мысли в голову лезут. Но вы поймите мои опасения…

– Никакой магии, – жёстко перебила директора женщина. – Научный подход и высокотехнологичная терапия, не имеющая аналогов на планете Земля.

– Серьёзно?

– Абсолютно. Не нужно быть таким недоверчивым. И кстати, – посетительница поднялась из кресла, – вы можете лично присутствовать при операции. Это не возбраняется для родственников, даже наоборот.

Николай Николаевич метнулся из-за стола к гостье.

– Это было бы просто замечательно. Я очень волнуюсь за свою девочку. – Он взял женщину как можно аккуратнее за руку. – У меня ведь опять вылетело из головы ваше имя, простите уж старика.

Женщина улыбнулась белоснежной улыбкой. Ярко-пунцовые губы выглядели обрамлением двух рядов жемчужин.

– Какие ваши годы, Николай Николаевич. Я ещё и вас, если нужно, полечу, – гостья издала лёгкий смешок. – И в официальных кругах, и те, кому я спасла жизнь и вернула здоровье, зовут меня Муруганой. Есть ещё короткое имя, но оно используется при личных встречах и в определённой атмосфере. – Директор закивал головой, показывая, что понял о чём идёт речь. – Маги-шарлатаны и служители культа по имени меня предпочитают не называть, а используют уничижительные и, как им самим кажется, обидные прозвища. Как раз это меня мало волнует. Но мы-то с вами останемся друзьями, не так ли?