Таким образом, с Ауслендером Гумилев познакомился раньше, чем с Кузминым, – не позднее 26 ноября 1908 года, и именно Ауслендер впервые ввел его на Башню.

Войдя в круг Кузмина, Гумилев столкнулся с царившим здесь духом легкомысленного сплетничества, иногда невинного, иногда не слишком. Внешность и манеры некрасивого и чопорного царскосела были легким предметом для злословия. По словам Ауслендера, “кто-то из этой компании насплетничал ему, будто я рассказывал, как он приехал ко мне ночью, что у него есть стеклянный глаз, который он кладет в стакан с водой. Страшно глупо!”[55]. Дело, однако, чуть не дошло до дуэли. Но Ауслендер и Гумилев помирились – более того, именно с этого времени началась их дружба. “Его не любили многие за напыщенность, но если он принимал кого-нибудь, – писал Ауслендер, – то делался очень дружным и верным, что встречается, может быть, только у гимназистов, в нем появлялась огромная нежность и трогательность”.

Мир Кузмина был “параллелен” миру Гумилева. Кузмин чем-то привлекал его, в чем-то оставался чужд, но во всяком случае своим существованием не мешал. Этого нельзя сказать о другом поэте, которого Гумилев всю жизнь несколько недоуменно (а иногда и раздраженно), но искренне любил, зависть к которому безуспешно старался подавить, который был то его добрым знакомым, то соперником, то высокомерным недругом. Речь, конечно, об Александре Блоке. Первые книги двух поэтов вышли почти одновременно, но в рецензии на “Путь конквистадоров” Брюсов в числе повлиявших на юного Гумилева мастеров упоминает уже ставшего знаменитым автора “Стихов о Прекрасной Даме”. К 1908 году стихи 28-летнего Блока были знамениты настолько, что (по отдающему анекдотом утверждению Ю. П. Анненкова) петербургские проститутки кокетливо называли себя “незнакомками” и предлагали потенциальным клиентам испытать “электрический сон наяву”.

Первая личная встреча Гумилева и Блока должна была произойти именно в это время – в конце 1908-го или в 1909 году. Как раз к первой половине 1909-го относится, видимо, краткий роман Гумилева с юной поэтессой Елизаветой Пиленко, впоследствии вышедшей замуж за его родственника Дмитрия Кузмина-Караваева, а еще позже, в другой жизни, ставшей монахиней в миру и героиней Сопротивления. Напомним, что именно Елизавете Пиленко посвящено написанное несколькими месяцами раньше стихотворение Блока “Когда вы стоите на моем пути…”. Творческое соперничество с Блоком – для Гумилева почти всю жизнь непосильное – подстегивалось подсознательным эротическим соперничеством. Слишком многие женщины, небезразличные Гумилеву, втайне (или не втайне) тосковали по “сероглазому королю” русской поэзии.

Список новых знакомых Гумилева в конце 1908 – начале 1909 года очень длинен. Помимо писателей (среди которых должно назвать еще и А. М. Ремизова), он включает и художников, и людей театра. Достаточно сказать, что именно в это время Гумилев знакомится с Мейерхольдом и с Евреиновым. В феврале он (вместе с Кузминым, Ауслендером, Потемкиным и Городецким) принимает участие в спектакле Евреинова “Ночные пляски”, в котором “все роли исполнялись литераторами”.

Сергей Городецкий – вот еще один поэт, с которым Гумилев прежде был знаком заочно и которого теперь узнал лично. Таким образом, к февралю 1909 года Гумилев был знаком с двумя из пяти своих будущих сподвижников по группе акмеистов. Разумеется, роль Ахматовой и Городецкого и в жизни Гумилева, и в русской поэзии несопоставима.