– Комнаты есть, месье! Если бы они захотели, могли бы превратить замок в отличную гостиницу, было бы куда деть персонал.

Я предупредил, что уйду завтра утром рано, и заплатил заранее. Она улыбнулась и закивала головой.

– Рано? Да нет, вы проспите… Не спешите, ночь будет незабываемая. Девушки прелестны и очень милы…

Я солгал в надежде узнать кое-какие детали:

– Я знал Дженнифер, когда она была еще маленькая…

– И вы тоже очень молоды, правда?

– Действительно…

Она сгорала от любопытства.

– И вы с тех пор не видели ее?

– Нет.

– А Мари-Софи знаете?

– Еще нет.

Она заговорила доверительным тоном:

– Я ее обожаю. Вот ее обожаю. Может быть, больше, чем сестру. Кстати, раз дают такой роскошный бал, возможно, и замужество предвидится…

– Замужество? Чье?

– Мари-Софи…

– А не Дженнифер?

Она рассмеялась.

– Дженнифер, замужество? Ну, это не скоро. Хотя желающих хватает.

– Вы их часто видите?

– Чаще Дженнифер. Она заходит порой попить чайку, целует меня, но…

Она наклонилась ко мне:

– Вы им не говорите…

– Что именно?

– Я предпочитаю Мари-Софи.

– Ах так… А почему?

– Она более нежная.

Прежде чем покинуть таверну, я проверил, в кармане ли у меня приглашение. Хозяйка проводила меня до машины. Я был новым человеком в кругу вращающихся вокруг фон Гагенов. Я наклонился к опущенному стеклу:

– Как, по-вашему, которая из них красивее?

– Это зависит от вкуса, да и день на день не приходится.

Вдруг ее посетила идея новой сплетни.

– А может быть, у вас есть намерение? Вы красивый молодой человек… Нет? Да ладно секреты разводить. У них в семье еще нет французов. Ладно… Завтра расскажете.

Я летел за рулем «мерседеса». Темнело. Редкие облака, то серые, то со светлыми краями, временами окружали или освобождали месяц. Фары моей машины освещали дорогу, обрамленную деревьями, словно нарисованными черной тушью. Из-за непрерывной болтовни хозяйки постоялого двора я оставил мой саквояж в багажнике. Неважно, возьму по возвращении в деревню. Я ехал в мир избранных. Когда мне было двадцать лет, я надеялся, что благодаря моей будущей профессии и моим физическим данным – скорее приятным – я буду туда принят. Я хотел быть среди тех, кто приходят к друзьям на уик-энд с экипировкой для гольфа или с ракеткой… Женитьба, легкая и очевидная, с дочерью промышленника меня соблазнила. Я полагал, что люблю ее достаточно, чтобы включиться в это пари, которое социальная структура сделала почти обязательным. Я вступал в общество принятых правил и приличий. Полнейшая ошибка. Превратившись тотчас в домашнюю хозяйку, во всяком случае днем, это она ждала от меня быстрого возвышения. Проблемы были неизбежны. Я возвращался домой после дня, полного стрессов, а она, отдохнувшая и элегантная, хотела от меня безумных ночей. «Молодость бывает только раз», – говорила она. А отец ее… Вместо того чтобы вводить в курс своих дел и доверять мне интересные подробности, он мучил меня наставлениями в духе: «Увидите, что я прав. Ни протекций, ни поблажек. Когда достигают успеха без посторонней помощи, человек гордится. Этого я и вам желаю».

Каждый день тянуть лямку, не о чем разговаривать. Они тоже поняли ошибку, развод стал делом срочным. У «молодого волка» не было ни сил, ни желания тащить эту обузу.

Меня не покидали мысли о моих неудачах, а процесс морально меня измотал; предложение Гарри было манной небесной… Мне как раз была нужна гарантия, что со мною расплатятся по возвращении.

Порой фары автомобилей, ехавших за мной, отбрасывали ослепительные отблески в зеркале заднего вида: гости съезжались по узенькой дорожке. Охваченный страхом, я остановился на обочине; хотелось обдумать все. Что делать в случае провала? Если девица, несомненно высокомерная и агрессивная, пошлет меня к черту? За мною тянулись тяжелые воспоминания. Я не в первый раз собирался войти в замок. Я думал о моей матери, когда-то работавшей медсестрой в Вене. Когда я был маленький, она не хотела оставлять меня дома одного: я сопровождал ее во всех перемещениях и во время ее работы на дому у кого-то.