– Пустяки. Вы, похоже, здорово взвинчены, у вас что-то еще есть на уме?
Нет, жопа ты этакая.
– Нет. Простите, не могли бы вы…
Фахардо прервал ее, вздохнув:
– Не начинайте снова допрашивать меня.
– Я не начинаю.
– Ладно. Выходит, насчет того, кто ведет расследование, мы договорились.
«Расследование?» – подумала Глория.
– Значит, так, я могу просмотреть журнал регистрации… за эту неделю… – Слышно было, как Фахардо со стоном вылезает из кресла. – Журнал у меня в офисе. Если хотите, могу позвонить вам завтра утром.
– Я не могу ждать до завтра.
– Ну, к вам я пока не собираюсь, так что…
– Пожалуйста.
Фахардо звучно шмыгнул носом.
– Я не знаю, что вам ответить, сеньора.
– Я сама приеду к вам, – сказала она. – Сяду в машину, буду ехать всю ночь…
– А вот это совсем ни к чему, – сказал он.
Пауза.
Когда он заговорил снова, голос его звучал напряженно:
– Послушайте, если вы никак уж не можете обойтись без мелодрамы… Может, у меня – прямо тут… может быть, кое что… кой-какие материалы… Когда?
– Пять дней назад.
– Пять дней назад, хорошо. Минутку.
Она слушала, как он кладет трубку, как выходит из комнаты, как возвращается.
– Сеньора? По-моему, я вспомнил того, о ком вы говорите. Несколько дней назад. Дорожная катастрофа с участием американца. Кто он такой, мы не знали, документы его погибли, однако номер у машины был калифорнийский.
– А машина какая? – спросила Глория.
– Машина японская. «Хонда». – Фахардо еще раз шмыгнул носом. – Похоже на него?
Все надежды истаяли, обратившись в нечто желчное, едкое. Комната начала расширяться, а внутренности Глории, напротив, сжиматься в одинокую, перепуганную точку.
– Сеньора? Похоже, что это он?
– Да, – пролепетала она.
– Ну вот, сеньора. Сожалею, но это была очень серьезная авария.
Он звонил мне по телефону, думала она. Насколько серьезной могла быть авария, если он звонил мне, разговаривал. Я же слышала его голос. Слышала его. Все было в порядке. Как же все могло быть плохо. Он звонил мне. Как плохо. Он звонил. Как.
– Он в больнице? – спросила она.
– Нет, – ответил Фахардо. – Он умер прошлой ночью.
Глава третья
Реджи Солт сказал так:
– Им нет резона врать тебе, Гиги. Если УПЛА говорит, что не обладает там никакой юрисдикцией, значит, не обладает.
– Тот человек сказал, что Карл мертв, – возразила Глория, – им что же, наплевать на это?
– Ну, может, если бы кто-то с ним что-то сделал, – сказал Реджи. – Но ты же говоришь – произошел несчастный случай.
– Это тамошний коп так говорит.
– Как его зовут?
– Фахардо.
– Ага – Реджи почесал глаз. – Ну, честно говоря, Гиги, это их дело, там всем они заправляют. Заправляют плохо, согласен. Но я не могу позвонить им, назвать номер моего значка и рассчитывать, что они забегают быстрее. Плевать они на нас хотели.
Глория помешала нетронутый чай и опустила ложку на стол. Обычно она старалась не класть мокрые ложки на голый пластиковый стол, но этот был до того мерзок, что вылей на него хоть всю чашку «Сви-тач-ни», он только чище станет. Чем такая забегаловка, как эта, завлекала клиентов, Глория и представить себе не могла, – но, правда, на несколько миль в округе только эта открыта сегодня и была.
Зато Реджи чувствовал себя здесь как рыба в воде. Посещение грязнющих кафешек позволяло ему с легкостью переводить разговор на его любимую тему – о том, какой у него неестественно низкий уровень холестерина. Когда-то он прочитал статью, в которой говорилось, что черные страдают от сердечных заболеваний чаще, чем белые или латиноамериканцы, и после того, как он и Глория получили результаты анализов, показавшие, что уровень липопротеинов низкой плотности у него в два раза ниже, чем у нее, с превеликим удовольствием объявил ей: «На меня ваша наука не распространяется».