И все же этот молодой человек – воин, каким он был, имел женственный склад лица; его черты были симметрично сформированы с достаточной провислостью нижней губы, чтобы придать характерную «ноту» австрийской физиономии. Цвет его лица был таким же тонким и прозрачным, как у девушки; его глаза были ясными и голубыми; его волосы были рыжевато-золотыми. Он был среднего роста, его фигура была прекрасной; он был энергичным и активным. Он имел вид глубокой серьезности и сурового энтузиазма. В целом он был, даже без своего королевского статуса, именно таким молодым человеком, который мог бы стать идолом мечты молодой девушки.

И все же он не казался большим любителем. Когда в 1576 году он въехал в Испанию, чтобы встретиться с Филиппом II в Гваделупе, чтобы просить руки инфанты Изабеллы, его описывали как «холодного, как жених, и пылкого, как воин». Его глаза были так устремлены на амбиции, что простая женская красота, казалось, не привлекала его. События – даже это событие, встреча – подстегивали его амбиции. Когда он преклонил колени перед хозяином, старший король поцеловал его и обратился к нему как «Ваше Величество» в первый раз, когда этот высокий титул был использован по отношению к португальскому королю. Эффект, должно быть, наступил немного позже, потому что на этой встрече он поцеловал руку старого воина, герцога Альбы, и обнажился перед ним. Однако его скрытая гордость проявилась в конце той самой встречи, поскольку он заявил о равных правах в формальности с испанским королем; и была опасность, что визит церемонии может закончиться хуже, чем начался. Ни один из королей не хотел садиться в карету, в которой они должны были ехать вместе, пока хозяин не предложил им войти одновременно, поскольку там было две двери.

Религиозный пыл и военные амбиции Себастьяна стали единым целым, когда он задумал возобновить Крестовые походы; он хотел вернуть Святую землю из-под власти пейнимов и стать хозяином Марокко. Имея в виду последнюю цель, он предпринял в 1574 году, вопреки мудрым советам королевы Екатерины, разведывательную вылазку на африканское побережье; но без какого-либо результата – кроме закрепления его решения действовать. В 1578 году его план был завершен. Он не слушал никаких предупреждений или советов по этому вопросу даже от Папы, Великого герцога Тосканского или герцога Нассауского. Казалось, он предвидел осуществление своих мечтаний и не отказывался ни от чего. Он собрал армию численностью около 18 000 человек (из которых менее 2 000 были всадниками) и около дюжины пушек. Подготовка была сделана с большой пышностью – своего рода предвестник Великой Армады. Казалось, что, как и в случае с предполагаемым вторжением Испании в Англию десять лет спустя, это был случай «подсчета цыплят до того, как они вылупятся».

Некоторое указание на количество авантюристов и сопровождающих армию людей дает тот факт, что 800 судов, выделенных для вторжения в Марокко, перевозили в общей сложности около 24 000 человек, включая воинов. Атрибутика и официальные лица победы включали в себя, помимо прочего, предметы роскоши: списки для турниров, корону, готовую для надевания новым королем Марокко, и поэтов с законченными поэмами, прославляющими победу.

В это время Марокко вступало в агонию гражданской войны. Мулей Абд-эль-Мулек, правящий султан, столкнулся с противодействием своего племянника Мухаммеда, и помощь последнему, который обещал привести 400 всадников, была непосредственной целью Себастьяна. Но пылкий молодой король Португалии взял на себя больше, чем мог выполнить. Абд-эль-Мулек противопоставил своим 18 000 португальцев 55 000 мавров (из которых 36 000 были всадниками) и втрое больше пушек. Полководческое искусство молодого крестоносца было явно несовершенным; он был прекрасным воином, но плохим командиром. Вместо того чтобы атаковать сразу по прибытии и таким образом использовать рвение своих собственных войск и уныние противника в своих интересах, он потратил почти неделю на охотничьи отряды и безрезультатные маневры. Когда, наконец, дело дошло до дела, Абд-эль-Мулек, хотя он и умирал, окружил португальские войска и разрубил их на куски. Себастьян, хотя он сражался как лев и под ним были убиты три лошади, был безнадежно побежден. Был сопутствующий кусок самой мрачной комедии в истории. Султан умер во время битвы, но он был суровым старым воином, и когда он упал на свои носилки, он приложил палец к губам, чтобы его смерть была сохранена в тайне на некоторое время. Офицер рядом с ним задернул занавески и продолжил бой, делая вид, что принимает приказы от мертвеца и передает их капитанам.