Уже к декабрю 1517 года идеи виттенбергского священника овладели массами, притом значительными. В годы, когда самым быстрым средством передвижения была лошадь, скорость распространения лютеровской ереси следует считать рекордной. Во всяком случае, первый сигнал о том, что Лютера услышали, подал, как полагается, рынок – торговец индульгенциями Тецель заметил, что его бизнес начал пробуксовывать! Задетый за живое, папский представитель быстро сочинил два контртезиса против 95 лютеровских. И уже в марте следующего года в прославленном Гейдельбергском университете началась словесная коррида, по-ученому называемая диспутом. Сравнение с корридой не случайно: если Тецель, зная о незримой поддержке папы, чувствовал себя вольготно, Лютеру посягательство, пусть и косвенное, на авторитет Святого престола могло грозить вызовом на суд инквизиции.

Для опасений имелись веские основания. Летом, когда диспут еще не закончился, папа поручил указанному судебному органу начать расследование слов и деяний баламута из Виттенберга. А 5 августа глава светской власти император Священной Римской империи Максимилиан I официально объявил доктора Мартина Лютера еретиком, коему надлежало смиренно явиться в Рим и ответить на выдвинутые против него обвинения. Как и положено благонамеренному христианину, Лютер подчинился, однако до Рима не добрался. В Аугсбурге он встретился с кардиналом Кайетаном, который пытался уговорить вольнодумца покаяться, вернуться в лоно матери-церкви и вообще не возникать. Эта встреча решающим образом подействовала на Лютера, но совсем не так, как надеялись в Риме. С помощью друзей Лютер ночью бежал из Аугсбурга и вернулся в Виттенберг, где отдал себя под покровительство курфюрста Саксонии Фридриха III.

Это было верное и тщательно продуманное решение – дала себя знать выучка в церковной школе и известном своим строгим уставом университете. Лютер понимал, что идти в одиночку на бой с папой – значит стать одним из бесчисленных мучеников совести. У него же были другие планы – бороться за истину, отстаивать ее публично и в конечном счете трансформировать прогнившую церковь. Для этого как минимум нужно было остаться живым, а кроме того – иметь доступ к СМИ, какими бы примитивными они ни были. Поэтому он тонко воспользовался тем, что Германия тогда представляла собой лоскутный ковер из множества княжеств, а у многих влиятельных князей имелись свои счеты с алчной курией. Одним из них был курфюрст Фридрих, прозванный Мудрым (а еще Саксонским Лисом).

Так началась многолетняя «борьба за Лютера». Масла в огонь подлила папская булла 1518 года, в которой Лев X освящал торговлю индульгенциями. Лютер почувствовал, что над его головой занесен меч, и стал готовиться к изгнанию из Саксонии или того хуже – к выдаче инквизиции. Но у курфюрста были другие планы, и Лютер не только избежал самого худшего, но и продолжил диспуты, которые привлекали внимание все более широких кругов образованной Европы – и необразованной, которая питалась устными пересказами.

А с 1520 года Лютер еще и расписался не на шутку. Теперь, после серии прославивших его публичных диспутов автору не нужно было думать о пиаре. Все сочинения нарушителя спокойствия из Виттенберга разлетались из типографий как горячие пирожки в базарный день.

Между тем папа инициировал новое разбирательство дела Лютера инквизицией, после чего отлучил еретика от церкви. В ответ Лютер опубликовал открытое Письмо к христианскому дворянству немецкой нации и получил предложение покровительства и защиты от сотни с лишним крупных феодалов, которые мало что смыслили в церковной схоластике, но зато имели зуб на папских наместников и виды на богатые церковные земли. А студенты его alma mater в Эрфурте принародно порвали папскую буллу и выкинули обрывки в фонтан. Университетское начальство сделало вид, что не заметило инцидента.