Позже Гамильтону предложили должность коменданта строевой подготовки в Хайте, так что он не участвовал во Второй англо-бурской войне. Черчилль же тем временем «горел желанием увидеть настоящую службу в Египте». Он только что опубликовал свою первую книгу «История Малакандской действующей армии».
Чуть позже Черчилль написал Гамильтону, обратившись к нему словами «мой дорогой генерал»: «Мне не терпится после Египта получить какое-нибудь назначение дома, ведь я не хочу уходить из армии до тех пор, пока не закреплюсь в политике. Но вот что. Единственное, что приходит мне в голову, – это IB (Intelligence Branch – разведывательное отделение. – С. М.). У меня имеется для этого квалификация. Может, вы знаете, возможно ли это вообще? Это занятие меня интересует, и я считаю, что мог бы быть в нем полезен, ведь перо мое сильнее моего меча…»
Он добавил: «Пожалуйста, рассказывайте всем дома обо мне что-нибудь хорошее. Если бы вы зашли к моей матери – Грейт Камберленд Плейс, 35а, – она была бы очень благодарна вам за новости обо мне и рада встретить человека, который сделал мне так много добра».
Год спустя оба были в Северной Африке, и Уинстон давал своему другу «живой отчет о личном опыте борьбы с воинством дервишей», о чем мы подробнее поговорим в следующей главе.
В гражданской жизни, ближе к 1920-м, старый солдат с некоторым удивлением писал об эскапистском энтузиазме друга:
«Узнав, что Совет Лондонского зоопарка, желая сэкономить на тиграх и львах, ищет добрых граждан, согласных стать их опекунами, он предложил усыновить золотую рыбку. Ему был отправлен превосходный экземпляр, а Совету столь понравился проявленный таким образом патриотизм, что после пожертвования ему послали партию в несколько тысяч только что вылупившихся из икры золотых пятнышек, которые благополучно поселились в Чартвелл-хаусе.
Он обожает этих существ. Блаженными часами он кормит их муравьиными яйцами, которые щепотками достает из чего-то, похожего на табакерку; или манипулирует миниатюрным поршнем, благодаря которому вода автоматически накачивается из пруда и доставляется этим ничего не подозревающим усыновленным чадам будто бы из самых недр матери-земли; глядя на все это, можно подумать, что так он узнаёт всю подноготную своих рыбешек».
Черчилль был истинным сыном империи, и было бы странно, если бы он возражал против заповедей империализма. В те дни в его окружении это была огромная редкость. Черчилль считал господство Великобритании явлением естественным и таким же научным, как гравитация; так в его глазах работал мир. Не менее естественным для этого мира было то, что каждый молодой офицер должен хотеть жениться на светской красавице. Однако путь любви Уинстона Черчилля был интригующе непрост.
Влюбленный Черчилль, часть I. Памела Плоуден, 1896 год
В первые дни солдатской жизни в Индии в составе 4-го Гусарского полка существование Черчилля, казалось, в основном вращалось вокруг разного рода удовольствий. Он жил в доме с двумя другими офицерами и множеством молчаливых, вездесущих слуг. Утренние занятия на плацу сменялись перерывом на обед, затем ближе к вечеру – игра в поло и ежевечерние прохладительные напитки. Кроме того был колониальный водоворот социальной жизни: роскошные обеды в роскошных домах разных британских чиновников. На одном из таких мероприятий – турнире по поло, а потом ужине у британца, жившего в Хайдарабаде, – задокументирован первый случай, когда Уинстон Черчилль влюбился.
Это была известная светская красавица, темноволосая дочь дипломата сэра Тревора Чичеле Плоудена. Судя по всему, Черчилль воспылал к ней любовью с первого взгляда. По словам его будущего коллеги, друга и биографа Джока Колвилла, молодой младший офицер, что называется, «втрескался по уши».