– Так вот, – Аркадий с наигранным терпением стал мне объяснять дальше, вероятно поняв, что я не догоняюсь ни про какого Вольдемара, коего он пытался вызвать в памяти своим сомнительной правдивости, рассказом, – Вольдемар тоже купился на подобного рода заманчивое объявление, рискнув устроить личную жизнь, после того, как его барракуда дала ему коленкой под зад, пришёл на свидание с бутылкой шампанского, и чуть не упал в обморок, когда увидел какая дама явилась по объявлению. Натуральный гиппопотам из Гондураса – там новую породу недавно вывели, не смотрел по телевизору? килограмм под двести реального веса, в ядовито-оранжевом парике и с макияжем такой воинственной раскраски, что будь она вождём краснокожих и выйди на тропу войны все бледнолицые сразу попадали бы замертво только от одного её вида, встретив её на этой тропе, тем более если с одной стороны скала, а с другой пропасть. Хотя в объявлении эта дама тоже понаписала много чего интригующего: и двухэтажный коттедж в Хургаде и райские птицы в садах Семирамиды, и боттонный Перикл на берегах Гвадалквивира. Аркадий сделал паузу, наблюдая, произвели ли на меня впечатление его байки, или нет, и продолжил: – Так Вольдемар, поняв, в какую он может попасть засаду, сделал вид, что не при делах, что случайно оказался на скамейке возле спортивного комплекса «Ока», где они договорились встретиться, и когда дама многозначительно посмотрела на него – он тоже сделал ей свое описание внешности при первом разговоре, правда умолчал о наколках, где на одной руке « не забуду мать родную», на другой « прочь руки от женщин Пхеньяна!» а на груди улыбается первый генсек Советского Союза – Володька У, а на спине – в натуре – совсем спятил с горя пока сидел в лагере – церковь наколол и над ней ангелы с трубами, хотя этот бич астраханский никогда не верил ни в Бога, ни в чёрта ни в промежуточную стадию андрогинов между ними. Встал и пошёл, как на параде, словно проглотил парадигму Масальского – лом, свернул за угол, и едва оказался в зоне невидимости, выбил пробку из бутылки и одним махом выпил всю шипучку предположительно 10—12 градусов. И после этого случая зарекся ходить по всяким таким объявлениям. Не веришь? Сам спроси у него, хочешь, сейчас позвоню? Если, конечно, он уже не в тырло (сильно пьян.)

– Причем тут какой-то Вольдемар? – парировал я его бросок почти как кобры, – ты постоянно трёшься в этих вонючих закусочных со всякими спившимися ублюдками, как тебя ещё Тамарка терпит!

Заткнув Аркадию рот таким весомым аргументом, каким являлась его гражданская подруга (с которой, к слову, он даже не жил под одной крышей, а приходил в гости, раз в неделю, приносил деньги: для неё, её шестнадцатилетнего сынка и мамы с гражданским мужем – спившимся прапорщиком бывшей Советской Армии, – я поднес «трубу» к уху, когда на миниатюрном экранчике высветился «вызов».

– Алё! – набравшись храбрости, дохнул я в «трубку» перегаром, надеясь, что на той стороне не почувствовали его алкогольного миазма (хотя как знать: есть дамы, на расстоянии чувствующие нутром спиртовые запахи, когда говорят со своими мужьями по телефону), когда услышал хрипловатый женский голос: «я слушаю». Спокойный – как мне показалось – с чувством собственного достоинства. В этот момент у меня в голове мелькнула мысль: «Эх, зря ты, Толя, ввязываешься в эту замороку!» Мало того, что голос был спокойным, мне в нём почудилась скрытая сила и привычка повелевать, что со страху, сразу неизвестно откуда появившегося, как то пропало желание шутить. Голос с командными интонациями человека явно не из рядовой категории граждан, не мог принадлежать бизнесвумен средней руки или фабричной работнице, а тем более студентке медицинского техникума, желающей развлечься на досуге таким способом; грешным делом и такая мысль мелькнула в голове, а даме – я бы осмелился предположить, – такой реальной даме, существующей в иной сфере человеческого общежития, о которой я имел весьма туманные представления, почерпнутые из книжек и кинофильмов из жизни богатых и блатных. Я начал трусить, когда тон этого голоса проник в мое сознание и мне представились возможные последствия своего необдуманного поступка, и я уже хотел отключиться, но увидев кривую ухмылку Аркадия, со страху продолжил говорить. – Прошу прощения, мадам! (Ну ты и идиот, Толя, с этим «мадам»! ) Это вы давали объявление в газете «Лыковский край», что не прочь познакомиться с одиноким мужчиной на предмет гармоничных… счастливых отношений? Я взял тайм-аут предполагая услышать ответные позывные, но трубка молчала, и не выдержав затягивающейся паузы я добавил: – Меня зовут Анатолий. Чуть выше среднего роста брюнет с синими, как алтайское озеро в зимнюю ночь, глазами, худощавый, обаятельный, остроумный, интересный собеседник… опять я взял паузу, думая хоть что то услышать от «симпатичной шатенки», но трубка молчала, набухая угрожающей тишиной, будто на другом конце невидимого провода спокойно ждали нужной информации. Я снова не выдержал и уже конкретно выразил свою мысль по поводу жёлто- зелёных канареек, надеясь что уж после неё то дама откликнется. – Нежный и сильный любовник вполне искушенный в интимных делах… Опять в мобильно-сотовом пространстве вакуум, только на заднем плане доносилась приглушенная музыка, типа Гершвина, словно из другой комнаты с приоткрытой дверью. Тут уж я совсем не сдержался, и сделал попытку спровоцировать даму, чтобы она хоть чего то сказала, ляпнул: – А вы про остров не пошутили?