– Девочка, – провозгласила Нани и показала дитя матери, та потянулась к нему, – сейчас, сейчас, только пупочную ранку обработаю.

Спросить об отце ребенка она так и не решилась. Рядом много всяких ушей, да и как спросишь, если ответа все равно не понять? Решилась Илька, она уже давно знала, как и отчего получаются дети и комплексов никаких на этот счет не имела.

– А кто ее папа? – и она вопросительно уставилась на Игнаши. Имела ли она его в виду, как производителя, или просто смотрела как на приближенного к тайнам хозяйки, неясно, но вслед за ней на него уставилась и Нани с вполне ясно читаемой мыслью в глазах. Тот заерзал.

– Это не я, я не могу. Приходил тут. – Поспешно выпалил он и отчаянно покраснел.

– Кто? – Не сговариваясь, хором выпалили мать и дочь.

– Не знаю, я тогда болел, спрятался, чтобы меня не видели.

Домой они пробирались на следующий день, уже когда рассвело, таясь за деревьями, чтобы не увидел кто из поселковых. В этой стороне никаких постов выставлено не было, что и немудрено, рядом завороженный лес, в который никто носа не сует, кто может оттуда прийти? Из людей никто, только всякие монстры и чудовища, так эти разрешения не спрашивают и постов не боятся. Зато свои повадились ходить по грибы да ягоды и как раз примерно в это время. Они проваландались с Мариной долго, кровотечение вдруг начавшееся, долго останавливали, потом еду для нее готовили, потом стемнело, поздно уже стало, вот и пробираются теперь как лазутчики.

Такие прятки Ильке откровенно нравятся, хихикает, кое-где нарочно ползком ползет, то-то матери будет радость одежду ее отстирывать. Зато ягод и грибов немного собрала, будет чем позавтракать, хотя припасы дома еще есть, ну да запас лишним никогда не бывает.

Войдя через низкие воротца на лужайку возле дома обе застыли столбами, на крыльце кто-то сидел вполоборота к ним, привалясь головой к балясине.

– Фу, ты! – шумно выдохнула Илька, – Солик, что ты тут делаешь? Тебя из дома выгнали и спать тебе больше негде, кроме как на нашем крыльце? – выговаривая приятелю, она смущенно смотрит на мать.

Как же, ведь только накануне провозглашала разрыв с ним, когда его рядом не было, а теперь вон он, тут, и что с ним теперь делать неясно. Нани ласково улыбнулась в ответ, с трудом поднимаясь по ступенькам крыльца, устала сильно и ночь не спала, как-никак в чужом месте, да и условий никаких, на полу. Илька правда и там умудрилась заснуть, что с нее возьмешь, ребенок.

Принимаясь готовить завтрак, все же надо поесть, сутки уже без еды, она вспомнила, как готовила в избушке. То, что немногочисленная утварь Марины вся была из ее кухни, она не удивилась, где же еще ей раздобыть хоть горшок, хоть сковородку? Илька потихоньку из дома натаскала, хорошо хоть не новое брала, старье с верхней полки кладовки, отложенное на всякий случай, жалко выбрасывать, вот и сгодилось. А вот плошки для еды Марина сама смастерила, выдолбила из дерева и неплохо, надо сказать. Глядя на ее мощные руки больше похожие на грабли, не скажешь, что такие ловкие.

Готовить пришлось из каких-то незнакомых Нани кореньев, а еще трав, травы хотя и знакомые, но не думала раньше, что они съедобные. Подсказывала Илька, тот еще авторитет, но она уверяла, что уже не раз ела похлебку из таких припасов и ничего, даже живот не болел. Нани потом попробовала один из сваренных корешков, ничего на вкус, только жесткий и пресный очень. Ну да, соли то ли в доме нет, то ли она не увидела ее.

Но больше всего ее мысли занимал таинственный любовник Марины. По всему видать, что из поселка к ней кто-то ходит, больше-то некому. Только вот кто? И нашелся же охотник до ее прелестей, раньше и подумать о таком было невозможно. Может быть люди стали терпимее относиться к выходцам из запретного леса? Ой, непохоже что-то.