– Букет, пожалуйста, оставьте себе. Поздравляю с осуществлением первого космического полета! – неожиданно для меня самой отчеканил мой проснувшийся голос.

Юрий Алексеевич вновь рассмеялся.

– Так это ж… когда было… в апреле. А сегодня совсем другой праздник. Верно?

– Ну, тогда…, тогда…, как это… в счет первой встречи. Вот.

– Ладно, считай, что поздравила, – ответил он смущенно, возвращая букет. А цветы тебе сейчас самой пригодятся. И встреча у тебя с первым учителем! И ты должна запомнить это событие на всю жизнь.

– Спасибо. Не забуду. Никогда не забуду. Обещаю.

– А что в портфель напихала? Тяжелый, словно гиря…

– Ручки, карандаши, тетрадки…

– Ну-ну… Перегруз у тебя получается…

– Ничего! Как раз для равновесия… С букетом.

– Тоже верно. Молодец! Тогда – поехали!

***

Первый космонавт. Первое сентября и девчонка-первоклашка. Волшебная магия цифр.

Мне было семь, ему – двадцать семь. А через семь лет его не стало… Летчик-космонавт погиб 27 марта…, вскоре после своего дня рождения, при выполнении очередного полета, при так и невыясненных до конца обстоятельствах. Какая страшная… магия цифр… и дат…

Но тогда, в шестьдесят первом, мы беспечно вышагивали по утрам, каждый по своим делам, иногда – вместе, иногда – поврозь, если у него случались ночные полеты или какие-то другие непонятные мне дела. Шли обычно молча. Каждый – в своих мыслях. Иногда он спрашивал:

– Как дела в школе, отличница?

– Нормально, – односложно отвечала я, чтобы поддержать взрослую беседу и не показаться невежливой. Ведь, итак, было все известно… Зачем тогда спрашивать?

Не знаю, как ему…, но мне было просто хорошо… Хорошо, вот так, запросто, идти рядом. Хорошо – молчать, хорошо – дышать одним воздухом. Я не мечтала быть космонавтом, как мальчишки, я не была в него влюблена, как девчонки постарше. Но меня притягивало, словно внутри космонавта был магнит, и хотелось навеки привязаться к нему какой-нибудь веревкой или пусть даже пресловутым шнурком.

Сейчас бы, наверное, сказали, что это необыкновенная гагаринская аура или флюиды… или еще что-нибудь в таком роде… Но в те счастливые для меня дни хотелось воспарить над землей и кружиться… Без всяких научных объяснений. Разве что тяжелый портфель в тот момент мешал…

Нам ничего не нужно было друг от друга, и ничего не связывало друг с другом… как и пару шнурков – каждый сам по себе и затянут в тугой узел. Странная пара, на которую оборачивались ранние прохожие. Но мы были радостны и беззаботны на этих утренних скоротечных прогулках, и нам здорово вместе шагалось – бодро, дружно и по пути…

***

В те годы еще не было специально построенного и благоустроенного Звездного городка. Гагарин и другие будущие космонавты тренировались на военном Чкаловском аэродроме и проходили медицинский контроль в экспериментальном Центре, находившимся в непосредственной близости. Там же располагался и закрытый научно-исследовательский институт, где работал мой отец, врач-испытатель.

Космонавты со своими семьями проживали неподалеку – на открытой территории небольшого жилого гарнизона, в двух блочных пятиэтажках—хрущевках, покрашенных в мерзкий грязно-желтый цвет. Как шутили местные жители – цвет детской неожиданности.

Мы с первым космонавтом шли по нашей крошечной улице Циолковского мимо неказистого продуктового магазина-стекляшки с громким названием «Спутник» (а как же иначе…), параллельно главной широкой улице Ленина – всенепременного атрибута каждого населенного пункта нашей страны.

Тут в красивых кирпичных домах, утопающих в зелени, проживало местное начальство – важные генералы со своими «адъютантами». Улица была местом для проведения майских и ноябрьских демонстраций, а также военных парадов на День Победы.