Пока они мчались в Брендам, каждый на своём коне, баронесса не раз хотела обвинить гонца в том, что тот не придумал ничего лучше, как сказать правду. Она-то была уверена, что он сможет хоть чем-то обернуть подобное известие.

Хотя что заставило бы её бросить торжество в честь мужа и рвануть в город? Наверное, больше ничто. Так что, когда они доскакали до госпиталя, Валь пришла к выводу, что адъютант выбрал самый неудобный, но действенный предлог. В конце концов, лишнего он тоже не выдал, и ещё можно было отгородиться стенами лжи про репутацию Видиров в деле змей в эти неспокойные времена, когда змееведов почти не осталось. При том, что существовало всего две сыворотки – против яда гадюк и против яда аспидов – и действовали они с переменным успехом, Валь догадывалась, что её роль в спасении будет мизерна. Скорее, Рудольфу срочно нужно понять, кто стоит за случившимся.

Днём в госпитале было полно народу, посещающих и болеющих. Кто-то, вроде тененсов, мог явиться ко врачам даже с простой простудой. Но адъютант расталкивал их быстро и безжалостно, делая то, что сделала бы и сама Валь, будь она мужчиной. Они поднялись по лестнице и этажом выше почти бегом пронеслись к отделению спасения. Ещё в начале коридора Валь казалось, что она слышит мучительные выкрики, но, когда её привели в нужную палату, они уже превратились в слабые стоны.

Укушенного терзала одышка, он часто и резко пытался вздохнуть, его глаза были выпучены так сильно, будто вот-вот выскочат наружу. Его распахнутый рот практически посинел, равно как и кромки век. На кончиках пальцев и кромках ушей уже растекался пурпурный цианоз. Ещё и кровь из разбитого носа то и дело выливалась вновь и вновь, не способная сворачиваться, и стекала по его губам вместе с потом.

Валь лишь краем глаза заметила Рудольфа. Она миновала доктора и склонилась над змеиной жертвой. На его обнажённом плече след от укуса был лишён и покраснений, и припухлости, вот только расстановка зубов сразу показалась Валь нетипично широкой.

– Госпожа Видира, мы дали ему единственную сыворотку, что есть от аспидов, но она не помогла… – негромко заговорил над ухом один из врачей, но Валь жестом попросила её не прерывать, только линейку взяла. Внешне могло показаться, что она сосредоточилась на рассматривании раны, но на самом деле она пыталась вспомнить, какие из змей, снабжённых нейротоксическим ядом, могут иметь такого размера голову.

Или просто пасть очень широкая?

– Сколько времени прошло с момента укуса? – наконец спросила она.

– Точно не известно, – быстро вмешался Рудольф. – Он отсутствовал на смене целые сутки, пока заменявший его слуга не отыскал его в дальней части сада без сознания. Но травма головы стала результатом падения и последующего обморока, а ноги уже отморожены.

Валь резко подняла голову. Слуга был Теобом, сад – замковым парком, а этот человек – молодым дворецким Беласка. Теперь она наконец узнала его. И буераки в дальней части парка тоже вспомнила: маленькой она любила там лазить, и если ей хотелось спрятаться, то именно там её найти было невозможно. И оттого холод разлился по её жилам. Но она попыталась не дать Рудольфу понять, что догадалась. Просто замерла, слушая стук крови в своих ушах.

– Человек упал на змею… – вслух протянула она и сделала глубокий вдох. Закрыла глаза. Выдохнула. И уже разомкнула губы, чтобы вынести вердикт, когда Рудольф предложил:

– Твоя книга нужна? Я прихватил её из конторы.

– Нет, – оборонила она. – Это засушливая смертельная змея или колючая змея. Их яд проявляется поздно, но сейчас налицо все признаки того, что он завершает своё дело.