– И такие, как живущие там рендриты, предсказывают будущее?

– Ну… – Валь неловко улыбнулась. – Не все. То есть…

– Ну, то есть местные жрецы ближе всех к Рендру. И к Привратнику Дола. И поэтому они предвидят по-настоящему, а не как па. Верно?

Баронесса едва сдержала смешок. Кто-то говорил ей, что Сепхинор уж слишком умён для мальчишки его лет, и она всегда была такого же мнения. Ей было с ним интереснее, чем с мужем, едва ли не с самого его рождения.

– Да, но они и сказать об этом не могут. Из Дола нет обратного пути. То есть они не имеют права передавать мирянам то, что открыл им Рендр, они как бы уже перешагнули черту. Но вообще-то, милый, у твоего отца тоже есть к этому некоторый талант. Это называется «развитая интуиция». И моя кормилица, Софи, тоже очень любила раскладывать карты, читать звёзды и линии на руках. Не помню, правда, хорошо ли ей удавалось.

– Ну, сказать «завтра у тебя что-то плохое может случиться, а равновероятно может и хорошее», я тоже могу, – усмехнулся Сепхинор. Валь покачала головой и заявила:

– Я тебя такому не учила, лорд Моррва. Надо уважать старших, а более всех – собственный род.

– Так я сам сделал выводы, – рассудил юный дворянин. – А скажи. Почему в Дол не может войти, например, войско чужеземцев, которые ничего о нём не знают?

Валь громко хмыкнула и подняла глаза к небу.

– А-а, их зажрут змеи, – догадался Сепхинор. – Там, наверное, полно змей?

– Да конечно! Там никогда не бывает снега, холмы усеяны россыпью диковинных цветов, и весь воздух поёт гимны Богу-Зверю. Чужак там подавится даже своим вдохом. И Схолий быстренько подберёт его косточки. Ты же помнишь всех богов, милый?

– Да-да. Бог-Человек Иан, Бог-Зверь Рендр, Бог-Смерть Схолий. Иан просто человек, Рендр – аспид, Схолий – козёл.

– Не козёл, а… – Валь задумалась, и Сепхинор перебил:

– Дух в чёрной сутане с головой козла.

– Да, так будет точнее.

Сепхинор почесал свой нос и сощурился от бликов солнца на воде. И мечтательно молвил:

– Посмотреть бы, как там, хоть одним глазком. Что за дивные цветы там, что за горячие ключи бьют из-под земли.

– Всегда можно посмотреть на картинах, – ответила Валь. – У нас ничем не хуже. Когда распускаются красные маки и шоколадные ромашки, растущие на склонах приморья. Или когда зацветает вереск. Когда на нашем падубе за окном высыпают красные плоды, а на городских клумбах – белые снежноцветы. Может, именно этой простоты и тихой прелести обычной природы и не хватает там, где всё наполнено яркостью чудес.

Как всегда, когда мальчик не был до конца с ней согласен, он предпочёл взять паузу и подумать об этом. А она в очередной раз восхитилась им, таким чутким и вдумчивым маленьким человеком. Иногда ей тоже приходили в голову самые странные мысли, иногда виделись дурные, жуткие сны в ночь на первое мая – ночь, когда она родилась. Родиться в Вальпургиеву ночь считалось тяжким бременем. Такая дата появления на свет навсегда накладывала отпечаток на жизнь человека, пророча ему бесчестие, грехопадение, чернокнижничество и безумие. Невзирая на благороднейшее происхождение. И должны её были назвать Генриеттой, в честь царственной родственницы, а назвали в итоге Вальпургой – в честь ужасной рендритки прошлого, что каждый год по весне выводит в леса и предгорья Змеиного Зуба всю нечисть, всех самых ядовитых змей и всех самых развратных суккубов, и устраивает с ними там пляску в свете алых, сизых и пурпурных огней. Чтобы её собственное имя всегда напоминало ей, какая судьба ей уготована, если она забудется.

И всю свою жизнь Валь упорно отдалялась как можно дальше от гнусного предназначения. Она никогда не позволяла себе ни лишнего пирожного, ни лишней праздной мысли, ни лишней минуты безделья. Труднее всего ей давалось не думать плохо о других. То и дело нет-нет да и мелькнёт что-нибудь грубое в адрес мужа, его семейства, его дружков или просто грубиянов на рынке. Но разум её никогда не переставал трудиться над собой; она взращивала в себе истинную змеиную дворянку. И даже если уже нет отца, и мать далеко, и кругом всё кажется непривычным, слишком новым, – в душе её с детства надёжно установлены постулаты праведной жизни.